Восторг, моя Флоренция! - Джесси Чеффи (2017)

– Signorina, – повторяет хозяйка хриплым голосом. На самом деле обращение Signorina предназначено для девушек, которые гораздо младше меня, и даже для девочек. Мне хотелось бы поставить ее на место, сказать, что я обязательно ей заплачу, но я не в состоянии найти слова, чтобы сказать это по-итальянски. Поэтому только и произнесла: «Да, да, извините, минутку» – и направилась в банк снимать деньги, которые тают, как весенний снег. Я дотяну до сентября, но потом деньги закончатся. Однако после того, как на широкой лестничной площадке первого этажа я передала ей купюры, то почувствовала себя совершенно свободной.

Каждое утро я гуляю, снова и снова обхожу кости Флоренции, бреду по уже знакомому маршруту сквозь толпы гостей города, которые совершенно не обращают на меня внимания, – группы туристов, семьи, студенты, приехавшие сюда на летние каникулы. Они не знают, кто я и откуда. Сегодня я гуляла до тех пор, пока мне не показалось, что кожа на ступнях вот-вот загорится, а сами ноги начали подкашиваться. Меня едва не тошнило от запаха мусора, который навален здесь на каждом углу. Когда я добралась до места, где всегда заканчивала свои прогулки – на каменной набережной реки Арно в центре города, – голова ужасно кружилась и все мысли куда-то улетучились. Я облокотилась на парапет и почувствовала исходящее от камня тепло. Вокруг меня толпились туристы, снимающие на свои фотоаппараты мост Понте-Веккьо. Все они делали практически один и тот же снимок.

В тени моста на узкой набережной расположена территория гребного клуба. Даже в такое жаркое время дня гребцы отчаливают от набережной, и их лодки рассекают тихие воды Арно. Я уже много раз с этого самого места наблюдала за тем, как молодые гребцы-итальянцы выносят из здания клуба байдарки для академической гребли. В движениях этих мужчин есть что-то успокаивающее, они несут свои лодки, словно гроб, и аккуратно спускают их на воду.

Но сегодня я совершенно неожиданно увидела не гребцов-мужчин, а женщину, которая вынесла на плече свою байдарку. Весла она держала другой рукой, прижав их к бедру. Кроме женщины, на пирсе около клуба больше никого не было. Выглядела она совершенно спокойной. Я внимательно наблюдала за тем, как она бережно водрузила деревянную байдарку на воду, потом вставила в уключины одно весло, затем другое. Она подняла голову и посмотрела вверх и вниз по течению реки. На воде еще не было ни одного гребца. Придерживаясь одной рукой за край пирса, женщина осторожно села в лодку, грациозным движением оттолкнулась от пристани, поправила весла и сильными, целенаправленными гребками начала плыть в сторону ближайшего моста. Казалось, что эта женщина жила в каком-то своем, отдельном от нашего, мире. Казалось, что она была так далеко от давки и толпы, в которой стояла я, далеко от запахов и звуков, окружавших меня. Я следила за ней взглядом до тех пор, пока она, словно превратившись в одно единое целое со своей байдаркой, олицетворением спокойствия и уверенности не исчезла из вида.

В одном из зданий на шумной и оживленной улице, на которой я стояла, была зеленая дверь, которую я уже неоднократно видела. Рядом с дверью на стене висела небольшая табличка со словами: «Гребной клуб Флоренции».

Сейчас эта дверь частично была закрыта от моего взгляда тележкой уличного торговца, на которой, словно лианы, висели ремни для штанов. Справа от двери начинался просторный двор перед входом в галерею Уффици, зеленая дверь входа в клуб расположена чуть левее.

«Сегодня все будет по-другому», – подумала я, сделала резкий вдох и начала пробираться сквозь толпу тел на другую сторону улицы. Я не успела дойти до двери, как она открылась, выпуская наружу поток прохладного воздуха, и на улице появилась группа подростков со словами: «разрешите, простите, позвольте». За подростками я увидела высокого мужчину с темными, зачесанными назад волосами.

– Осторожнее, ребята, – крикнул он на итальянском вслед удаляющимся с громкими возгласами подросткам.