Спаситель и сын. Сезон 1 - Мари-Од Мюрай (2016)

– Я не передразниваю. Я проверяю, верно ли понял.

– Фишечка! Величайшее достижение психологии? – съязвила Марго. – Ну что, теперь поговорим о моей матери? Так вот, она преподает французский в профтехучилище в Саране. На уроках ее никто не слушает, у них там предел мечтаний – устроиться продавщицей в «Пимки»[3]. И каждый вечер она нам заявляет, что ей пора менять профессию. Но самое страшное я приберегла напоследок: у меня еще есть родная сестра, ей одиннадцать, она начиталась манги и теперь считает себя би.

– Ты пришла ко мне с мамой. А отец знает, что с тобой происходит?

– Вы ведь ему не скажете, обещаете? Он ничего не знает. Ни-че-го-шень-ки! – Отчеканивая каждый слог, она яростно проводила указательным пальцем по левому запястью, будто хотела его отсечь. – Папе и так достается от младшей с ее бреднями и от мамы – у той вечно бабок нету. Хватит с него! Оставьте человека в покое! И ко мне не лезьте. Вы мне справку дадите? Или как?

– Я знаком с мадам Сандоз и непременно черкну ей пару строк, – ответил очень ласково Спаситель.

– И что вы ей черкнете?

– Что ты можешь ехать с классом в Рим, никаких препятствий я не вижу.

Казалось бы, разговор окончен, цель достигнута, но Марго явно не испытывала ни малейшего облегчения. Напряглась еще больше, даже вперед подалась от волнения.

– Однако еще пара встреч со мной или с другим психологом тебе, на мой взгляд, не повредит. Нужно же с кем-то обсудить РЕАЛЬНЫЕ проблемы.

Девочка едва слышно пробормотала: «Да». Потом спросила:

– Ну а ее мы когда позовем?

– Хочешь, чтобы я сходил за твоей мамой?

Вместо ответа Марго посмотрела психологу прямо в глаза и вдруг закатала рукав, выпростала левую руку из пуховика и свитера. Поморщилась, потому что ткань задела свежие порезы. Одна из ран открылась, выступили капли крови.

Спаситель скорей протянул девочке бумажный платок, не подавая виду, что ему больно видеть неровные полосы шрамов от запястья до самого локтя.

– Мать так психанула, что все ножи на кухне попрятала, даже тупые, – насмешливо процедила Марго, промокая кровь платком.

– И я бы попрятал на ее месте. Но у тебя есть свой, специальный?

– Да. Сначала полосовала руку циркулем. Еще в начальной школе, мне было лет десять. Наперегонки с подругой. Старались резать до крови и смешивали кровь… Теперь мы с ней кровные сестры.

При воспоминании о трогательных детских шалостях она улыбнулась.

– Вы дружите по-прежнему?

– Нет, она умерла.

Искреннее сочувствие Спасителя развеселило Марго.

– Купи-и-ились?! Нет, она просто переехала, мы теперь общаемся по скайпу. Недавно залила видос на YouTube: вырезает бритвенным лезвием на руке сердечко, кожу снимает на сантиметр, и видно точно, это ее рука; кровища хлещет, а она ею выводит «LOVE» по краю раковины. Под «Боль»[4], представляете? 50 000 просмотров! «Would you tell me I was wrong? Would you help me understand?»[5] – мечтательно пропела Марго вполголоса.

Взгляд застыл, сейчас девочка смотрела внутрь себя, и Спаситель догадался, что подобные сцены ее завораживают – правда, сама она никогда не решалась на такой подвиг, до подруги ей далеко.

– Слышали хоть раз? Конечно, это музыка не вашего поколения, но хоть имя Кристины Агилеры вам знакомо?

– Ты спросила: «Would you help me understand?» Отвечаю: «Да. Я помогу тебе понять». В этом смысл терапии. Мне кажется, тебе плохо, и уже довольно давно. Пора поделиться с кем-то, кто никому ни о чем не расскажет.

Марго открыла рот, будто хотела возразить или согласиться, но у нее задрожали губы, и она молча скрыла двойным рукавом запястье, обернутое бумажным платком. Спаситель выдержал паузу, затем отправился за мадам Дютийо – та с увлечением читала статью «Необычное сексуальное поведение обезьян бонобо» в журнале Национального географического общества.

Как только мама уселась на кушетку рядом с дочерью, психолог сообщил ей: