Радость жизни - Эмиль Золя (2016)

Все сделали вид, будто им очень смешно, и стали подшучивать над Шанто, над теми излишествами, которые он себе позволяет. Голоса их дрожали от жалости к этой человеческой развалине, неподвижной груде мяса: ведь он существует лишь для того, чтобы страдать. Шанто снова принял свою обычную позу, склонившись вправо и уронив на колени руки.

— Вот, например, сегодня, — продолжала Полина, — у нас к обеду жареная утка…

Она запнулась и сказала:

— Кстати, вам не повстречалась Вероника по дороге в Вершмон?

Она рассказала об исчезновении служанки. Ни Лазар, ни доктор ни видали ее. Поговорив о причудах Вероники, все подивились им и решили ее подразнить: поскорее сесть за стол, — вот будет у нее потешное лицо, когда она увидит, что все уже обедают.

— Я вас покину, потому что я нынче стряпаю, — сказала весело Полина. — А то, пожалуй, дядя меня рассчитает, если рагу пригорит или утка не дожарится!

Аббат Ортер громко рассмеялся, и даже доктор Казэнов улыбнулся. В эту минуту во втором этаже громко щелкнула задвижка, и окно распахнулось. Из глубины комнаты послышался сердитый голос Луизы:

— Лазар, иди наверх!

В первую минуту Лазар сделал протестующее движение. Луиза звала мужа таким тоном, что он решил не откликаться. Но Полина молча посмотрела на Лазара умоляющим взглядом: она хотела избежать семейных сцен при посторонних. Лазар пошел наверх, а она осталась еще на некоторое время на террасе, чтобы сгладить неприятное впечатление. Наступило неловкое молчание, все смотрели на море. Косые лучи солнца золотили водную поверхность, легкие голубые волны вспыхивали беглыми огоньками, а вдали нежно лиловел горизонт. Тихо догорал прекрасный день. Кругом царила торжественная тишина, небо сливалось с морем, не было ни облачка, ни паруса.

— Боже ты мой, — сказала улыбаясь Полина, — надо же побранить его немного за то, что он не ночевал дома.

Доктор посмотрел на нее и тоже улыбнулся, а Полина вспомнила его пророческие слова о том, что, отдавая Лазара Луизе, она делает обоим незавидный подарок.

— Итак, я вас покидаю. Постарайтесь не скучать. А ты, дядя, позови меня, если Поль проснется.

И Полина ушла на кухню.

Помешивая рагу и приготавливая вертел, Полина в досаде гремела кастрюлями. Сверху доносились голоса Луизы и Лазара. Они становились все громче, и Полина приходила в отчаяние при мысли, что их могут услыхать на террасе. Право, это неразумно кричать, словно они глухие, и делать посторонних свидетелями супружеской размолвки! Но все же ей не хотелось идти наверх: нужно готовить обед, да и неприятно вмешиваться в их отношения и входить к ним в комнату. Обычно она мирила их внизу, когда все бывали вместе. Полина пошла в столовую и нарочно принялась стучать приборами, накрывая на стол. Но голоса не утихали, и Полине стало нестерпимо от сознания, что они мучают друг друга. Она все-таки отправилась наверх, движимая тем чувством деятельной любви к ближним, которое заставляло ее жить чужим счастьем.

— Милые мои дети, — сказала она, войдя в их комнату, — вы, конечно, можете сказать, что это не мое дело, но вы очень громко кричите… Нехорошо так волноваться и будоражить весь дом!

Прежде всего она пошла на другой конец комнаты, чтобы поскорее закрыть окно, оставленное Луизой полуоткрытым. К счастью, ни доктора, ни аббата не было на террасе. Быстро окинув ее взглядом, она увидала на ней одного Шанто и спящего Поля.

— Вас внизу слышат так ясно, словно вы находитесь в столовой, — добавила Полина. — Ну, что у вас опять?