Синон - Дан Сельберг (2015)

Когда все уже были мертвы, Авнер подсел к Сайе на диван. Она затаила дыхание. Молодой человек спросил, нет ли у нее чего-нибудь перекусить, и она предложила ему инжир. Авнер ел, довольно кивая. Он сказал, что нет пищи вкуснее, чем свежий инжир. К тому же иранский, его любимый сорт. А потом израильтянин встал, вытер рот и выстрелил Сайе в грудь. Все так же беззвучно, как в немом фильме.

Халуца, Израиль

Свет фар выхватил из мрака видавшую виды автобусную остановку. Она располагалась в пятистах метрах от ближайшего заграждения и в паре километров от тюремной стены и состояла из покореженного столба с расписанием, скамейки и пузатого мусорного бака. Рейчел притормозила и остановила потрепанный пикап. Скрипнула дверца. Двигатель угрожающе щелкнул и задымился – как видно, перегон от Беэр-Шевы оказался для него серьезным испытанием.

Папо огляделась. Ночь выдалась безоблачная, и над пустыней величественно склонилось звездное небо. Или здесь и в самом деле кончаются все дороги и последние пассажиры сходят на этой остановке, чтобы продолжить путь в вечности? Для Рейчел, во всяком случае, это было так. Именно здесь ей предстояло проститься со всем тем, во что она до сих пор верила, что защищала. Именно ради этого она покинула освещенную остановку и ступила во мрак. «Теперь ты одна, Рейчел», – так сказал Аким Катц в комнате для допросов. И он прав, теперь она будет действовать в одиночку.

Некоторое время женщина стояла возле пузатого мусорного бака и смотрела в ночь, где посреди бескрайней пустыни вырисовывались очертания громадного строения. Кетциот – самая надежная тюрьма в мире.

План был настолько прост, насколько же и безумен. В течение ближайших нескольких часов Рейчел запросто могла оказаться в одном из казематов пятой секции. Она стянула с плеч рюкзак и поставила его рядом с мусорным баком. До утра здесь не ожидалось никакого транспорта, поэтому таскать его с собой не было никакой необходимости. В рюкзаке лежали три ее паспорта, два рулона клейкой ленты, самодельный муляж бомбы и полуавтоматический «Глок-38».

Папо снова села за руль, повернула ключ зажигания и решительно повела машину в направлении первого охранного пункта. Скосила глаза на часы: без пяти четыре утра. Достигнув заграждения, она затормозила и выключила мотор. Шлагбаум был опущен, но будка охраны пуста. Как видно, этот пост не считался особенно важным, потому и пустовал по ночам. Однако охрана знала, что Рейчел здесь. Крохотный огонек камеры смотрел прямо в салон автомобиля. Всевидящее око, холодный неморгающий паноптикум на столбе возле шлагбаума. Неужели так никто и не выйдет ее встретить?

Прошло десять минут. Наконец шлагбаум поднялся с легким жужжащим звуком. Рейчел проехала еще пятьсот метров, отделявших большие стальные ворота от тюремной стены. Еще через десять минут голубой луч прожектора осветил площадку размером с футбольное поле и троих молодых охранников с автоматами. Один из них приблизился к машине и жестом велел женщине выйти. На нее уставились три черных дула. Папо подняла руки, держа над головой удостоверение. Она двигалась осторожно и старалась не выдавать своего волнения. Стражи и без того были достаточно на взводе, и вид ее ржавого пикапа едва ли мог их успокоить. Хотя парень, который стоял ближе других, как будто расслабился, убедившись, что она приехала одна, – знакомая реакция. Этот охранник кивнул в ее сторону:

– Здесь охраняемая зона. Вынужден просить вас немедленно ее покинуть.

Рейчел улыбалась, не опуская рук.

– Меня зовут Рейчел Папо, я работаю в «Моссаде». Можете проверить мои документы. Я здесь, чтобы встретиться с Янисом Сольманом.

– Но он ничего об этом не говорил. Случилось что-нибудь?

– Дело конфиденциальное и очень срочное.

Трое мужчин обменялись взглядами. Тот, кто стоял ближе к Папо, опустил автомат и протянул руку:

– Ваше удостоверение.