Синон - Дан Сельберг (2015)

If I shoud stay, I would only be in your way…[29]

Голос Уитни Хьюстон оставался кристально чистым – несмотря на китайские динамики, плохие батарейки, пыль и сухость. Ничто не могло заглушить его страсть, и каждый звук болезненно отдавался в груди Рейчел. Она тряхнула головой, пытаясь навести порядок в мыслях.

Bittersweet memories, that is all I’m taking with me…[30] – пела Уитни Хьюстон.

Папо уже знала, что ей делать.

Возможно, именно на этот раз все было не так запутано. Ситуация складывалась как никогда однозначная. И чем четче проступали за окном контуры скал, тем яснее становилась разведчице суть происходящего. Аким не сдержит слова, он ни за что не освободит Тару. Ханна – вот единственный козырь на руках у Рейчел, и если она его упустит, ни у нее, ни у ее сестры не останется никакой надежды.

Рейчел оглянулась на Ханну, которая все еще сидела над включенным плеером с закрытыми глазами, и приняла решение, прекрасно понимая, чем все это может кончиться для Тары и для нее самой. Но выбора ей не представлялось, а времени оставалось слишком мало.

Папо подошла к полке и решительным движением выключила музыку. Ханна подняла на нее удивленные глаза. Рейчел присела рядом с ней на корточки.

– У меня тоже есть тайна.

Немндефьёрден

«Изабелла» была, вне всякого сомнения, самой медленной лодкой в шхерах. Или кораблем – Эрик точно не знал, в чем разница. Вероятно, это было нечто вроде сухогруза. На палубе стояло несколько зеленых баков с дизельным топливом, огромный черно-желтый насос, какие-то ящики и пустые поддоны вперемешку с грудами цепей, кабелей и чехлов. А посреди всего этого высился косорукий подъемный кран. И без того тесная, рубка тоже была завалена разнообразным барахлом, но здесь к запаху топлива примешивался тонкий аромат горячего кофе. На рулевой панели, закрепленные в пластиковых держателях, дымились две чашки.

Лысый толстяк Сванте Форселль был за капитана. «Зови меня просто Сван», – подмигнул он Эрику. Похоже, за час знакомства тот умудрился войти в круг его ближайших друзей.

Судно неторопливо трусило по заливу Немндефьёрден. По-прежнему моросил дождь, но ветер почти стих. Тоненькие скрипучие «дворники» так и ходили по лобовому стеклу, а в коммутаторе то и дело что-то трещало. Эрик сидел на раскладном стуле и не отрываясь смотрел на мигающий маяк у самого черного горизонта. Если это и в самом деле мыс Ставнес, до Гиллёги еще трястись не один час.

С каких это пор он стал таким невезучим? Сейчас, когда буря наконец стихла, Сёдерквист мог бы найти куда лучшую лодку. И что теперь делать? Опять звонить? Может, отдаться на волю обстоятельств и успокоиться?

– Гиллёга – мышеловка, куда не ступит нога здравомыслящего человека. Разве что Эрика Юнсона или Свена Бартеля, – нараспев проговорил капитан.

Его пассажир встряхнулся:

– Ты о чем?

Форселль ударил ладонью по инструментальной панели.

– Это Стен Селандер[31] написал в тысяча девятьсот пятидесятом году. Вот кто по-настоящему любил эти шхеры!

– Поэт?

Сванте кивнул:

– Поэт. Исследователь. Биолог.

– А Эрик Юнсон и… тот, второй…

– Свен Бартель. Оба писатели и знатоки шхер. Авторы книги о Гиллёге.

– И они называли ее мышеловкой?

– Ты сам все поймешь, когда увидишь. Рифы повсюду…

Эрик взглянул на спидометр – семь узлов и педаль опущена до предела. Капитан ударил в ладоши и возвысил голос:

– Листьев осенних пылает факел – холодно пламя небытия. И…

Он скосил глаза на Сёдерквиста, как будто ждал, что тот продолжит. Но Эрик молчал, и тогда Сван продолжил сам:

– …и в самом начале – иней чертил свои белые сны на белом кристалле… – Он сделал хороший глоток кофе. – Неплохо, а? Это стихотворение Стена Селандера. Называется «Замок из воздуха», насколько я помню.

Эрик кивнул:

– Неплохо.