Расколотый разум - Элис Лаплант (2011)

Я помню свой первый артродез кисти. Давление скальпеля на кожу и то, как он в итоге ее легко прорезает. Упругость мышцы. Мои хирургические ножницы, царапающие кость. И, наконец, то, как я стягиваю окровавленные перчатки, палец за пальцем.

* * *

Черный. Все одеты в черное. Они парами и тройками идут вниз по улице к парку Святого Винсента, кутаясь в пальто и шарфы. Кажется, на улице пронизывающий ветер.

Я в своем теплом доме, прижалась лицом к холодному стеклу, Магдалена в нерешительности стоит рядом. Я могу видеть только резные деревянные двери двенадцати футов высотой. Они широко открыты, люди заходят внутрь. У входа стоит катафалк, за ним стоят еще машины с включенными фарами.

– Это Аманда, – говорит мне Магдалена. – Похороны Аманды.

– Кто такая Аманда? – спрашиваю я.

– Твоя лучшая подруга. Крестная мать твоей дочери, – немного поколебавшись, отвечает она.

Я пытаюсь. И не справляюсь. Магдалена берет мой блокнот. Она листает страницы. Показывает газетную вырезку:

Пожилая женщина из Чикаго

найдена мертвой и изувеченной

Chicago Tribune от 23 февраля 2009 года

В Чикаго, штат Иллинойс, вчера было найдено изувеченное тело семидесятипятилетней женщины. Труп обнаружен в доме жертвы, в 2100-м квартале Шеффилд-авеню.

Аманда О’Тул была обнаружена мертвой в своем доме после того, как сосед заметил, что она уже неделю не забирает газеты с крыльца, сообщает источник, близкий к следствию. Четыре пальца на ее правой руке были отрезаны. Точное время смерти неизвестно, но, по версии источника, смерть наступила в результате травмы головы.

Факта хищения имущества не обнаружено.

Пока что обвинение никому не выдвинуто, но полиция задержала для допроса, а потом отпустила подозреваемого.

Я пытаюсь. Но ничего в моей памяти не откликается. Магдалена уходит. Она возвращается с фотографией.

На ней две женщины, одна сантиметров на пять выше другой, ее длинные прямые седые волосы стянуты сзади в тугой пучок. У второй, помоложе, короткие седые кудри обрамляют точеное лицо с более женственными чертами. Она когда-то была красавицей.

– Это ты, – говорит Магдалена, указывая на младшую. – А вот это Аманда.

Я изучаю фотографию.

У высокой женщины суровое лицо. Не из тех, что называют хорошенькими. И не из тех, что называют милыми. Слишком резкое у ноздрей, будто линии выражают презрение щек друг к другу. Женщины стоят рядом, не касаясь, но между ними, несомненно, много общего.

– Попытайся вспомнить, – заставляет меня Магдалена. – Это важно. – Ее рука тяжестью ложится на мое плечо. Она чего-то от меня хочет. Чего же? Но вдруг я чувствую жуткую усталость. Мои руки трясутся. Испарина выступает меж грудей.

– Я хочу уйти в свою комнату, – говорю я. Бью Магдалену по руке. – Оставь меня в покое.

* * *

Аманда? Умерла? Не могу поверить в это. Моя дорогая, дорогая подруга. Вторая мать моих детей. Моя соседка. Моя сестра.

Если бы не Аманда, я была бы одна. Я отличалась от остальных. Всегда в стороне от других. Как ночь отдельно от дня.

Не то что бы все это знали. Они были одурачены показухой, простофили. Никто так не видел слабостей людей, как Аманда. Она заметила меня, спасла от тайного одиночества. А где была я, когда она нуждалась во мне? Здесь. Всего в трех домах ниже по улице. Упивалась своим горем. Пока она страдала. Пока какое-то чудовище размахивало ножом, готовясь к убийству.

Больно. Как же больно. Я перестану пить свои таблетки. Поднесу скальпель к мозгу и вырежу память о ней. И буду умолять о том, с чем сражаюсь все эти долгие месяцы: о сладком забытьи.

* * *

Милая леди берет мой блокнот. Она подписывается: Магдалена.

Сегодня, 11 марта, в пятницу, был еще один плохой день. Ты пнула ступеньку и сломала палец на ноге. Из отделения экстренной помощи ты сбежала на парковку. Санитар привел тебя обратно. Ты в него плюнула.

Какой стыд.