Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– Ушли, – ответил Купер.

Это было не обвинение, но старый негр разозлился:

– Трусы! Не захотели драться за свой дом…

– Не забывай, они этот дом не выбирали, – проговорил Энди, сидя на корточках и задумчиво рисуя прутиком узоры на земле.

– Презренные слабаки, вот кто они такие. Заячьи душонки. Черные отбросы!

– Не стоит на них сердиться, – сказал Чарльз. – Они знают, что Югу конец и что они получат свою свободу в ту же минуту, когда об этом объявят официально. Зачем им оставаться тут и умирать, когда можно пробежать всего одну милю, ну или чуть больше, и стать свободными уже сейчас? И вот еще что… Тысячи прекрасных, благородных белых парней с Юга сбежали из армии по гораздо менее веской причине. – Он сунул в рот два зернышка риса и стал их жевать.

Необходимость почти весь день оставаться в поле больше всего не нравилась Клариссе. Вскоре после полудня она вдруг расплакалась, потому что не могла уединиться. Джейн наклонилась к ее уху, стала что-то шептать, потом мягко взяла ее под руку и увела через рисовый квадрат за следующую насыпь, где осталась ждать, пока старушка снова не появилась с прежней счастливой улыбкой.

Когда Джейн привела ее обратно, она радостно сказала:

– Как чудесно пахнет воздух! Скоро весна. Разве это не прекрасно?

– Да, – согласилась Юдифь, обнимая ее за плечи. – Это действительно прекрасно.

Энди быстро, почти целомудренно поцеловал Джейн в щеку. Чарльзу показалось, что он расслышал его шепот: «Спасибо тебе».

Днем Чарльз немного подремал. Полузакрыв глаза, он вспоминал обрывки недавней схватки с Каффи и вдруг вздрогнул, сразу проснувшись. В памяти почему-то всплыли совсем другие дни, когда они с Каффи, тогда совсем еще мальчишки лет шести или семи и добрые приятели, дрались только за то, кому достанется удочка. Теперь, когда они стали злейшими врагами, победителю доставалась жизнь. Боже, как же далеко укатилось колесо времени.

Перед закатом Купер снова заявил, что хочет вернуться к дому. Уже больше четырех часов они не слышали выстрелов и вообще никаких необычных звуков. Дым продолжал подниматься к небу, хотя уже и не такой густой.

– Одному туда соваться точно не стоит, – сказал Энди. – Я отправлюсь с тем, кто решит пойти.

– Думаю, лучше нам пойти втроем, – предложил Купер.

Чарльз к этому времени слишком устал, чтобы спорить, поэтому просто пожал плечами.

Безоружные, они осторожно двинулись вдоль берега Эшли. В косых лучах вечернего солнца вода сверкала красно-золотым светом. Они миновали последний рисовый квадрат и прошли через полосу высоких деревьев, отделявших поля от английского сада и прибрежных лужаек. Первым, что они увидели, был сломанный настил и доски на берегу. Причала больше не было.

Бледный Купер облизнул губы и пошел через сад. Шагая за ним, Чарльз увидел на траве осколки двух позолоченных тарелок и порванное платье с наваленной сверху кучей дерьма.

Купер смотрел только на дом.

– Боже милостивый… – прошептал он.

Даже Энди выглядел потрясенным. Чарльзу не хотелось смотреть в ту сторону, но он посмотрел.

Монт-Роял сгорел до самого фундамента. На пепелище виднелись только несколько обрушившихся потолочных балок, черных от копоти, и большая каминная труба, тоже черная, но все еще обвитая лианами глициний.

– Как они могли? – с яростью пробормотал Купер. – Как они могли сотворить такое, проклятые дикари…

– Ты раньше говорил мне, – сказал Чарльз негромко, – что южнокаролинцы сами навлекают на себя войну, потому что очень хотят ее. Теперь мы получили то, что ты предсказывал. Мы звали войну, и она пришла к нам.

Он положил руку на вздрагивающее плечо кузена, а потом, прихрамывая, пошел вверх по травянистому склону. Жар камней чувствовался уже издали. Среди обломков тут и там светились раскаленные угли, словно глаза бесенят. Он медленно обошел вокруг огромной трубы.