Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Уотерспуну уже исполнилось тридцать; это был худощавый человек с грустными глазами и волнистыми каштановыми волосами, неспешной речью и безупречными манерами, за которыми скрывалось беспощадное честолюбие. Ремеслу он обучался на одном дышащем на ладан доменном производстве, которым владели потомки знаменитого рода Дарби в Коулбрукдейле, деревне в долине реки Северн, то есть в тех же местах, откуда вел свое происхождение основатель рода Хазардов, сбежавший в Америку в конце XVII века. Когда торговля железом в долине Северна начала медленно, но верно сокращаться, Уотерспун предпочел не уезжать на вновь созданные заводы в Уэльсе, а эмигрировать в Америку. В Лихай-Стейшн он приехал четыре года назад в поисках работы, жены и удачи. Первое он нашел, остальное продолжал искать. Если бы шотландцу удалось разгадать причину трещин в литье, Джордж смог бы оставить на него завод и ни о чем не беспокоиться.

В том, что он должен уехать из Лихай-Стейшн и поступить на службу, Джордж не сомневался. Сомнение вызывал только один вопрос: куда? Потянув за несколько ниточек, он наверняка мог бы стать строевым командиром, возглавить какой-нибудь полк. Но хотя он ненавидел войну, вовсе не страх делал эту идею столь непривлекательной, а убежденность, что его опыт принес бы гораздо больше пользы в артиллерийском управлении, что означало Кэмерона, Стэнли и Изабель. Черт бы побрал такой выбор…

Уотерспун нарушил его унылые размышления:

– Может, пойдете домой, Джордж? – Всего год назад он обращался к нему не иначе как «сэр», но постепенно дружба и доверие крепли, и по предложению Джорджа они стали называть друг друга просто по именам. – А я еще немного посижу над заметками Родмана. Мне все-таки кажется, что это мы где-то ошиблись. Ведь изобретатель метода тоже выпускник вашей Академии?

– Да, выпуск сорок первого года.

– Тогда он едва ли мог ошибиться, верно?

На этот раз Джордж рассмеялся. Закурив очередную сигару, он сказал сквозь стиснутые зубы:

– Только не вздумайте сказать так в Вашингтоне. Половина политиков обвиняет Вест-Пойнт в этой войне. В последнем письме Стэнли говорил, что Кэмерон намерен разнести Академию в пух и прах в своем очередном докладе, который он сейчас как раз готовит. А я еще собираюсь на него работать, – похоже, я совсем свихнулся.

Уотерспун сжал губы – так он улыбался.

– Нет-нет… просто мы живем в несовершенном мире, вот и все. И, как мне кажется, вы могли бы больше помочь Вест-Пойнту, находясь там, а не здесь.

– Это-то и не дает мне покоя. Ладно, доброй ночи, Кристофер.

– Доброй ночи, друг мой.

Устало идя по пыльной дороге в потоке людей, шагавших в обе стороны, Джордж услышал, как кто-то отпустил язвительное замечание насчет неудачных испытаний. Расправив плечи, он вскинул голову и стал искать глазами шутника, но, конечно, никого не увидел. Впрочем, насмешка недолго беспокоила его – он прекрасно знал, что нет таких работодателей, которые нравились бы всем своим подчиненным без исключения. Кроме того, уважение значило гораздо больше, чем популярность. Уважение и мир с собственной совестью. Платили на заводе Хазардов честно, никаких лавок для продажи товаров в кредит он на своем производстве не открывал и всегда отказывался нанимать детей.

У него вдруг сильно заболела голова. Как много проблем навалилось в последнее время… С пушкой никак не ладится, у Бретт большие неприятности, а теперь еще военное ведомство собирается нанести удар по Вест-Пойнту.

Своим письмом Стэнли, как бы сообщая новости, на самом деле хотел досадить ему, и Джордж прекрасно понимал это. Называя Академию не иначе как рассадником предателей, брат писал, что причиной столь массового перехода кадровых офицеров в лагерь противника министр считает слабую дисциплину, а также наклон в южную сторону, что звучало несколько туманно, хотя и зловеще.