Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– В ту ночь мы не просто переплыли Раппаханнок… – Он засмеялся каким-то своим воспоминаниям, и Августа сразу почувствовала облегчение – она уже давно не слышала его смеха. – Мы отправились дальше, мокрые насквозь, пока не увидели наконец колонну янки. Это точно были люди Килпатрика. Мы прятались, пока не сумели стащить трех их запасных лошадей, когда те проходили мимо. Сели на них и прямо без седел поскакали дальше.

– Прямо с кавалерией Союза?

– Никто ничего не заметил в темноте. А нам так было легче подсчитать людей. Мы даже реку перешли с генералом Киллпатриком и его парнями. Ужасно хотелось подстрелить кого-нибудь из этих сукиных детей, но нужно было доставить сведения в штаб. В общем, на том берегу мы от них оторвались, и снова никто из этих дурней ничего не заметил. Мы скакали как бешеные, поэтому-то Хэмптон и ждал Киллпатрика, когда тот подошел.

Августе хотелось смягчить резкость его тона.

– Да, вот это история, – сказала она, поглаживая его руку.

Он резко встал, прошел к окну и, отдернув занавеску, выбросил окурок в боковой двор. Змейка дыма поднялась в лунном свете.

– Я еще несколько раздобыл… – Чарльз протяжно зевнул. – Приберегу их на утро.

С этими словами он вернулся в постель, натянул на себя одеяло, чмокнул Августу в щеку, отвернулся и через полминуты уже храпел.

Занавески подпрыгивали и снова опускались, словно партнеры в ночной кадрили. Августа зябко поежилась и снова подтянула одеяло, пытаясь согреться. Потом потерла правую щеку, удивленная и рассерженная собственными чувствами.

«Похоже, он решил порвать со мной, только не знаю почему. Думаю, он этого хочет, но никак не наберется храбрости, чтобы сказать…»

Перемены, причины которых она не понимала, теперь отравляли каждую их встречу. Он занимался с ней любовью без прежней нежности, был груб, постоянно торопился, почти не целовал ее и не говорил ласковых слов. Что ей было делать? Она не могла изменить то, что с ним происходило, и не могла перестать любить его.

Она чувствовала растерянность и все чаще говорила себе, что их отношения скоро закончатся. Эти мучительные мысли не давали ей спать по ночам. Сегодняшняя ночь, похоже, тоже обещала стать бессонной.

– О Боже… – выдохнула Августа, продолжая молча плакать.

Когда позже она открыла глаза, то поняла, что все-таки уснула. Замерзая рядом с Чарльзом, она закуталась в одеяло и обозвала себя плаксой.

– О Боже…

И снова слезы. Снова отчаяние.

Августа всегда гордилась своей силой и независимостью. И она не собиралась и дальше терпеть всю эту муку только потому, что позволила себе попасть в ловушку привязанности. Да, она любила Чарльза, но если ценой этой любви было постоянное горе, она отказывалась платить. Эта война так быстро не закончится, а у нее не было сил принуждать Чарльза к чувствам, которых он больше не испытывал.

Он хочет встряски? Сильного лекарства? Что ж, утром он его получит. Снова ощутив себя в безопасности, Августа заснула.

Утром у Чарльза на уме было совсем другое. Вскоре после рассвета он быстро вошел в кухню, засовывая за пояс серую рубашку и поправляя подтяжки. Августа едва успела поздороваться, как он заявил:

– Вчера я хотел кое-что сказать насчет Ричмонда. В любой день…

– Начнутся сражения, – перебила она. – Чарльз, ты считаешь меня идиоткой? По-твоему, я нуждаюсь в постоянных наставлениях от мужчины, уверенного, что только он знает все? Я прекрасно понимаю, что федералы стоят у Калпепера и что вот-вот начнется наступление… разумеется, в эту сторону. Но ты не можешь решить за меня, когда мне следует искать убежища в Ричмонде. – Она стукнула деревянной ложкой по краю плиты. – Я сама решу!

Лицо Чарльза вытянулось. Он придвинул к себе табурет, зажег сигару и сел к столу.

– Да что с тобой? – спросил он.

Августа швырнула ложку на плиту и быстро подошла к нему: