Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Чарльз снова выругался. Уже много недель он видел, что Бедовый теряет вес. На вид сейчас он весил фунтов на тридцать-сорок меньше, чем тогда, когда был куплен, и это наполняло сердце Чарльза болью и яростью. Но такова была судьба всех лошадей в кавалерии. Многие умирали. Да и как иначе, если их просто нечем было кормить? Почти каждый день Хэмптон отправлял отряды на поиски фуража, но они редко что-нибудь находили. Обе воюющие стороны вычистили штат подчистую.

Подумав о Хэмптоне, Чарльз снова с грустью вспомнил их недавний разговор. После последней реорганизации его командир был повышен до генерал-майора и возглавил дивизию. Фиц Ли также получил повышение и дивизию. Как-то вечером Хэмптон пригласил Чарльза в свою палатку поужинать тушеной говядиной, к которой ни один из них так не притронулся.

В неярком свете фонарей Уэйд Хэмптон все еще выглядел подтянутым и крепким, что было удивительно, учитывая серьезность ранений, от которых он едва оправился. Его густая борода отросла даже больше, чем у Чарльза; нафабренные усы были лихо закручены кверху. Однако, несмотря на бравый вид командира, Чарльз все же заметил морщины, которых не было, когда Хэмптон еще только собирал свой легион. А еще генерала, словно мантия, окутывала некая новая торжественная серьезность.

Они немного посплетничали. О непопулярности Брэгга, которого за неудачи на западе вознаградили должностью военного советника при президенте. О требовании некоторых газет заменить мистера Дэвиса на какого-нибудь военного диктатора, при этом упоминался генерал Ли. О том, что Джон Худ будто бы заискивает перед Дэвисом, часто отправляясь вместе с ним на верховые прогулки в Ричмонде.

Однако Чарльз чувствовал, что все это лишь подготовка к более серьезному разговору. Так и оказалось.

– Хочу сказать вам то, что вы, насколько мне известно, уже слышали от многих, включая вашего друга Фица.

Насторожившись, Чарльз ждал. Хэмптон покачал остатки виски в оловянной кружке, пока его чернокожий ординарец убирал помятые оловянные тарелки и погнутые вилки.

– Вам следует командовать бригадой, Чарльз, не меньше. У вас есть опыт. Способности…

– Но нет желания, сэр. – Почему бы не сказать правду? Он просто измучился, держа ее в себе, а если и мог кому-то довериться в расчете на понимание, так только этому человеку. – Меня уже тошнит от этой войны.

Никаких признаков неодобрения на лице Хэмптона не появилось; он лишь коротко вздохнул:

– Никто не хочет мира больше, чем я. Да я не променял бы радость от него даже на всю славу Бонапарта. – (В свете фонаря Чарльз видел его печальные глаза.) – Но мы не должны себя обманывать, как это делают некоторые. Вице-президент Стивенс и многие другие в правительстве думают, что мир – это просто прекращение войны. Но это не так. Мы зашли уже слишком далеко. Слишком много пролито крови. Борьба продолжится и после, только будет другой, не такой, как сейчас.

Такая мысль Чарльзу в голову не приходила. Обдумав слова генерала несколько секунд, он решил, что это правда, какой бы горькой она ни была. Поэтому в ответ лишь пожал плечами и отшутился, сказав то, что пока слышал только Пиклз:

– Тогда, может быть, я отправлюсь в Техас, найду себе какую-нибудь лачугу и клочок земли.

– Очень надеюсь, что вы так не поступите. Югу понадобятся сильные, здравомыслящие люди, чтобы защищать его интересы. Мы не должны пренебрегать талантами, данными нам в этой жизни.

Это было сказано тихо, но все же задело Чарльза, на что генерал и рассчитывал. Получив отказ и ответив так, как считал нужным, он позволил себе расслабиться. Хэмптон вытянул ноги и улыбнулся той самой улыбкой, которая завоевала ему так много друзей; даже Стюарт при виде ее начинал оттаивать.

– Однако, я так полагаю, мира нам не видать еще долго, – снова заговорил Хэмптон. – И я действительно верю, что мы победим.