Башня из пепла - Магнат Наталья Я., Поляков Петр (2008)

— Вообще-то, я не должен называть ее своей матерью, — сказал Ройд. — Я ее клон противоположного пола. После тридцати лет одиночных путешествий на корабле она почувствовала скуку. Я должен был стать ее товарищем и любовником. Она могла сформировать меня так, чтобы я стал идеальным разнообразием в ее жизни. Однако у нее не было терпения и желания лично меня воспитывать. Закончив клонирование, она поместила меня в инкубатор и подключила к компьютеру. Он и был моим учителем: до рождения и после. Собственно, рождения не было. Я оставался в инкубаторе еще долго после того времени, когда рождается обычный ребенок. Я рос и учился, остановленный во времени, слепой и полный снов, кормимый искусственными пуповинами. Меня должны были выпустить, когда я достигну периода созревания, поскольку она решила, что тогда я буду подходящим для нее спутником.

— Ужасно, — сказал Кэроли Д’Бранин. — Ройд, дружище, я ничего об этом не знал.

— Мне очень жаль, капитан, — сказала Меланта Йхирл. — У вас украли детство.

— Я никогда не тосковал о нем. Да и о матери тоже. Видите ли, все ее планы пошли прахом. Она умерла через несколько месяцев после клонирования, когда я был еще плодом в инкубаторе. Однако она предвидела такую возможность и соответственно запрограммировала корабль. Компьютер выключил гиперпривод, корабль был закрыт и погашен. Одиннадцать стандартных лет он дрейфовал в межзвездном пространстве, и все это время компьютер делал из меня… — Он замолчал, улыбаясь. — Я хотел сказать, «компьютер делал из меня человека». Что ж, пусть будет так: компьютер делал из меня существо, каким я стал сейчас. Таким образом, я стал хозяином «Летящего сквозь ночь». А когда наконец родился, то провел несколько месяцев, учась управлять кораблем и знакомясь со своим происхождением.

— Восхитительно, — сказал Кэроли Д’Бранин.

— Да, — согласилась Линдрен, — но это не объясняет, почему ты отделился от нас.

— Именно объясняет, — сказала Меланта Йхирл, — Капитан, может, ты объяснишь это подоходчивее для менее улучшенных моделей?

— Моя мать ненавидела планеты. Ненавидела смрад, грязь и бактерии, изменчивость погоды и других людей. Она создала для себя идеальную среду, настолько стерильную, насколько это было возможно. Не любила она и гравитации. За годы, проведенные на старых кораблях, которые не могли позволить себе гравитационные сетки, она привыкла к невесомости и не хотела отвыкать от нее. В таких условиях я родился и вырос. Мое тело не имеет иммунологической системы, не обладает естественной сопротивляемостью. Контакт с любым из вас, вероятно, убил бы меня и уж точно вызвал бы тяжелую болезнь. Мои мышцы очень слабы, в некотором смысле они уже атрофировались. Гравитация на «Летящем» создается сейчас для вашего удобства, а не моего. Для меня это агония. В эту минуту мое настоящее тело помещено в висящем в воздухе кресле. И все-таки я страдаю, а мои внутренние органы могут быть повреждены. Это одна из причин, по которым я так редко беру пассажиров.

— Ты разделяешь мнение своей матери об остальных людях? — спросила Марий-Блек.

— Нет, совсем нет. Я люблю людей и примирился с тем, чем являюсь, но ведь это был не мой выбор. Нормальная человеческая жизнь доступна мне только с помощью заменителей. Я с жадностью поглощаю книги, ленты, голографические зрелища, беллетристику, драмы и всякого рода документы. Экспериментировал я и с наркотиками. А иногда, осмелев, беру пассажиров. В таких случаях я купаюсь в их жизни столько, сколько смогу.

— Ты мог бы делать больше рейсов с пассажирами, если бы все время поддерживал на корабле невесомость, — предположила Ломми Торн.