Эхо - Пэм Муньос Райан (2015)

– Да, Фридрих. Вчера вечером дядя рассказал отцу про Мартина Шмидта и его еврейского приятеля. Насколько я понял, твоему отцу это даром не пройдет. – Ансельм положил Фридриху руку на плечо. – Но для тебя еще есть надежда. Ну так что, пойдем сегодня? Ради твоего же спасения и во имя Германии.

Фридрих попятился, стряхивая руку Ансельма.

– Сегодня я не могу. У меня намечены другие дела.

– Какие еще дела? Фридрих, что может быть важнее?

– Я… Меня не будет дома!

– А где ты будешь? Ну скажи!

Зачем Ансельм к нему привязался? Хотелось крикнуть, чтобы не лез не в свое дело, но Фридрих понимал, что тот не отстанет.

И он ляпнул:

– Мы в выходные поедем в Берлин – навестить сестру.

Ансельм уставился на него во все глаза:

– Точно?

Потом вдруг ухмыльнулся, как будто что-то сообразил.

Кивнул и потрусил прочь, крикнув через плечо:

– Как скажешь, Фридрих!

Почему Ансельм вдруг отступился? И почему он побежал в город, а не на фабрику?

Когда Фридрих пришел домой с работы, у дверей уже ждали собранные сумки и обе виолончели. Отец ничего не забыл упаковать?

Они пообедали молча и не торопясь. Было еще рано идти к дяде Гюнтеру. Отец мыл посуду, а Фридрих ее вытирал и убирал на место. Руки двигались механически, а мыслями он был далеко.

Вдруг в дверь грубо постучали. Фридрих оглянулся на отца:

– Ты кого-то ждешь?

Отец покачал головой.

Он прошел в гостиную и выглянул из-за занавески.

– Это за мной. Фридрих, слушай внимательно. Молчи, ничего не говори, в чем бы меня ни обвиняли.

– Отец… – У Фридриха что-то сжалось в животе.

Отец крепко его обнял:

– Прости, это все из-за меня. Главное – молчи, что бы ни случилось.

Потом отец отпустил его и отпер дверь.

На пороге стояли двое штурмовиков в коричневых рубашках. Один – низенький и толстый, другой на целый фут выше своего напарника.

– Господин Шмидт, – сказал высокий, – я – капитан Эйфель, а это капитан Фабер. Можно войти?

Они шагнули в прихожую, не дав отцу времени ответить.

Эйфель кивнул на багаж:

– Куда-то уезжаете?

– Да, в Берлин, к дочери.

Штурмовики вошли в гостиную и осмотрелись. Отец шел за ними, Фридрих держался поближе к нему. Никто не стал садиться.

– Видите ли, господин Шмидт, в том-то и вопрос, – проговорил Фабер. – Нам сообщили, что вы направляетесь в Берлин повидаться с дочерью. Однако вашей дочери сейчас нет в Берлине. Она вместе с дочерью начальника полиции готовится к митингу в Мюнхене и пробудет там все выходные.

– Мы… У нас в Берлине есть еще родственники, – сказал отец.

– Они тоже будут на митинге в Мюнхене, – ответил Эйфель. – Поездка в Берлин – всего лишь прикрытие, так?

У Фридриха даже голова закружилась от внезапной догадки. Вот почему Ансельм сегодня утром от него отстал! Он знал, что Элизабет с Маргаретой поедут на митинг в Мюнхен. Сообразил, что Фридрих врет, и наябедничал своему отцу – начальнику полиции. Теперь и отец Фридриха попался на лжи.

– К сожалению, вам придется отложить поездку, поскольку у вас нет никаких дел в Берлине, – сказал Фабер.

– И мы вас попросим проследовать с нами в участок. Для беседы, – сказал Эйфель.

– По какому поводу? – спросил отец.

– Там все объяснят. Прошу! – Фабер приглашающе повел рукой.

– Да, конечно. – Отец оглянулся на Фридриха. – Я уверен, это ненадолго.

Эйфель подошел вплотную к Фридриху, разглядывая его лицо.

Фридрих попятился.

– У мальчика уродство. Он также и в уме поврежден?

Эйфель говорил таким тоном, словно Фридрих не стоял так близко, что чувствовал запах у того изо рта.

– Он не урод и не слабоумный! – ответил отец. – Он очень талантлив! Это всего лишь родимое пятно.

– Мерзость какая, – откликнулся Эйфель. – Есть кому о нем позаботиться?