Крушение пирса (сборник) - Марк Хэддон (2016)

Несколько человек, успевших выбежать на променад в поисках спасения, теперь не могут отыскать своих близких – жен, мужей, детей, родителей. Управляющий уже закрыл ворота, но эти люди теперь рвутся обратно на пирс, они кричат и плачут. Полиция пока не прибыла, так что обеспечивать порядок некому, и управляющий, понимая, что удерживать этих людей против их воли, пожалуй, не менее опасно, чем пропустить на пирс, снова приоткрывает ворота; во всяком случае, нести за них ответственность он не желает. Двенадцать человек тут же протискиваются мимо него, словно он распахнул перед ними двери на январскую распродажу. Последней на пирс пытается проскользнуть девочка, которой никак не больше восьми, и управляющий успевает все же схватить ее за воротник. Она с плачем пытается вырваться, но он не отпускает.

Спасательная шлюпка переполнена до предела.

У восточной стороны пирса какой-то фермер пытается оторвать шестилетнего мальчика от родителей, закрывших его своими телами. Мальчик, конечно же, видит, что они мертвы. У его отца снесено полчерепа. А может, ребенок сейчас и не в состоянии понять, что его папа и мама не живые. Во всяком случае, он ни за что не хочет их отпускать, вцепился в них так, что фермер боится сломать ему руку, если потянет сильнее. Он пытается поговорить с мальчиком, спрашивает, как его зовут, но тот не отвечает. Этот ребенок уже пребывает в своем собственном аду, и окончательно выбраться оттуда ему никогда в жизни не удастся. Фермеру ничего не остается, кроме как развернуться и вплавь отбуксировать всех троих к берегу. И только там, попытавшись встать на ноги, он понимает, что у него сломана лодыжка.

А тот татуированный мужчина бегом мчится по пирсу к воротам, прижимая к груди своего кокер-спаниеля, и, как только он оказывается на променаде, толпа зрителей разражается радостными криками и улюлюканьем, празднуя эту, пусть крошечную, но все-таки победу.

Прошло восемь минут. Пятьдесят девять погибших.

В солнечном сиянии с запада приближается вертолет, и, услышав нарастающий рев винтов, все собравшиеся на променаде оборачиваются в его сторону.

Ни один из тех, кто успел снова прорваться на пирс в надежде отыскать своих близких, никого не обнаружил ни среди раненых, ни среди лежащих без сознания, и теперь все они, выстроившись на самом краю провала прямо над искореженными обломками балок, перекрикиваются с теми, кто остался по ту сторону пропасти. Не видел ли кто пожилой дамы в зеленой ветровке? А маленькой девочки с длинными рыжими волосами? Но людей на той стороне совершенно не интересует судьба дамы в ветровке и маленькой рыжеволосой девочки, потому что каждый из них тоже кого-то потерял, да к тому же они опасаются, что и уцелевшая часть пирса может в любую минуту обрушиться. Сейчас им хочется знать только одно: когда их наконец спасут.

Две машины «скорой помощи» вылетают на набережную, но трафик настолько плотный, что до пирса им никак не добраться; в итоге медики вылезают из машин и, прихватив с собой носилки и чемоданчики со всем необходимым, бегут к воротам. Пятеро остаются с пострадавшими на берегу, трое проходят дальше на пирс.

Трое полицейских пытаются оттеснить напирающую толпу любопытных, и некоторые очень недовольны тем, что их лишили удобной точки обзора. Еще никто толком не понимает, как много там погибло людей. Всем кажется, что вскоре все кончится и они будут рассказывать увлекательную историю о крушении пирса своим родным, друзьям и коллегам.

Медики на пирсе укладывают на специальные носилки женщину со сломанным позвоночником и делают укол морфина старику со сломанной ключицей.

Прошло четырнадцать минут. Шестьдесят погибших.

На променаде в это время кое-кто высказывает предположение, что это, возможно, взорвалась бомба ИРА. Никому не хочется верить, что время и климат могут оказаться не менее опасными, чем бомба; куда интереснее воображать себя потенциальной мишенью ирландских террористов – это даже возбуждает.