Венеция не в Италии - Иван Кальберак (2015)

Я думал, что мы идем в ее комнату, но нет: это был музыкальный зал с роялем и еще другими инструментами. А заодно и гостиная – в углу стоял телевизор с видеоплеером. Думаю, девушка с таким воспитанием, как Полин, ни за что не поведет парня в свою спальню. Странно было уже то, что она пригласила меня к себе. Чем больше я об этом думал, тем настойчивее спрашивал себя: что ты тут делаешь? Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Я постарался скрыть восторг, потому что на энтузиастов смотрят косо с тех пор, как в современном мире утвердилась новая религия – цинизм.

Она предложила мне чашку чая, вообще-то я его никогда не пью, но тут сказал «да, конечно, спасибо», с тех пор, как я вошел в этот дом, я непрерывно произносил «да», «спасибо» и «извините». Чай имел светло-зеленый цвет, от него пахло газоном и прованскими травами, я думал о том, как же мне выпить эту гадость. Зато я с удовольствием ел кекс. Просто объедение. Поскольку я замучился, изображая благовоспитанного молодого человека, то после первого куска взял еще три. В нашей семье стресс обычно заедают. Некоторые люди от стресса вообще перестают есть и становятся сухими, как фасолины, а нам, наоборот, надо наполниться, компенсировать потраченную энергию. «Ты слишком быстро ешь, Бернар», – эту фразу я слышал в моей жизни чаще любой другой. «Ты права, Анни», – отвечал отец, нечеловеческим усилием воли заставляя себя отложить вилку, чтобы через несколько секунд опять так же яростно наброситься на еду.

– У тебя славная мама.

– Нет, что ты, она такая зануда, и у нее склонность к депрессии, она принимает таблетки.

– Правда? А по ней не скажешь. – Черт, только бы не выглядеть удивленным: как объясняет Бельмондо Ришару Анконина в фильме Лелуша «Баловень судьбы», главное – никогда не выглядеть удивленным.

– Правда-правда, она все время опекает меня, это просто ад какой-то.

Наверно, Полин все же преувеличивает? Можно ли быть такой красавицей, как эта женщина, жить в таком великолепном доме и чувствовать себя несчастной? Если быть богатым не имеет смысла, значит, нам лгали, когда обещали, что с повышением покупательной способности повысится и моральный дух французов.

– Два раза в неделю она ходит к психоаналитику, но это ей мало что дает, в общем, как говорит папа, результаты заставляют себя ждать. И еще она ходит в церковь исповедоваться, кюре ее обожает, он может слушать ее часами, так что, считай, у нее два психоаналитика по цене одного, а толку все равно никакого. Похоже, психоаналитик и кюре дают ей прямо противоположные рекомендации, так что она, бедная, совсем запуталась. Фрейд или Христос – выбор, как в трагедии Корнеля, верно? – бросила она мне, словно это был вызов. Поскольку я в жизни не открывал катехизис, а о Фрейде не знал ничего, кроме фамилии, то несколько растерялся и предпочел сменить тему.

– А твой папа?

– Он редко бывает дома, все время работает, очень много путешествует. Он дирижер. Сейчас вот заставляет меня играть на скрипке, – сказала она, показывая на инструмент, лежащий на пюпитре, и стопку нот.

– О, ты сыграешь мне? Пожалуйста!

– Ни за что!

Я почувствовал, что настаивать абсолютно бесполезно, хоть я и знаю, что женщинам нравится настойчивость, – но не всегда и не во всем.

– Ты музыкант? – спросила она.

Как же мне хотелось ответить «да», схватить скрипку и сыграть мелодию, от которой бы у нее на глазах выступили слезы, а потом она бросилась бы мне на шею, мы сплелись бы в объятии, потом – украденный поцелуй (мама – в соседней комнате), и я ушел бы по-королевски. Но получилось не совсем так. Я подумал: если у нее отец дирижер, задурить ей голову не удастся. И ответил «нет». Само собой, это было поражение.

– Жаль, – сказала она.

– Да.

– Всегда жаль, что ты не музыкант, кажется, это сказал Марсель Эме.

– Мне бы хотелось научиться играть на пианино, – признался я наконец.