Опасности путешествий во времени - Джойс Кэрол Оутс (2018)

Едва закончила прощальную речь и повернулась, чтобы спуститься со сцены, как вдруг появился наш директор, мистер Маккей. С выражением праведного гнева пополам со страхом он ткнул в меня пальцем, хотя офицеры, производившие арест, вряд ли нуждались в его подсказках:

– Вот, господа, Адриана Штроль. Та самая смутьянка, которую вы ищете.

Странно, отчего он так напыщенно выразился? Мистер Маккей явно злился на меня, но почему?! Из-за моей речи? Так ведь она состояла целиком из вопросов – никаких ответов, никаких обвинений.

Директор меня откровенно недолюбливал, хотя лично со мной не общался. Видимо, многое знал со слов учителей. Однако столь очевидная ненависть со стороны взрослого выбивала из колеи.

– Ее предупреждали. Их всех предупреждали, – вещал мистер Маккей. – Мы из кожи вон лезли, стараясь воспитать из нее истинную патриотку, но эта девчонка – прирожденный провокатор.

Провокатор! Я прекрасно понимала значение данного слова, но никогда не слышала его в свой адрес.

Как позже выяснилось, ордер на арест выписали задолго до репетиции. Директор с методистами донесли в Дисциплинарный отдел госбезопасности по надзору за молодежью, даже не зная содержания моей речи, – наверное, догадывались, что та будет «провокационной», а потому заранее сговорились не допустить меня до самой церемонии. Стипендия патриот-демократов была лишь коварной уловкой.

Пока остальные толпились в ярко освещенном актовом зале, женщина-офицер вслух зачитывала ордер. Ошеломленная, я сумела уловить только суть обвинения: арест, заключение под стражу, передача суду для вынесения приговора за призыв к измене и подрыв авторитета властей.

* * *

Мистер Маккей срочно созвал выпускников на «экстренное собрание».

Лихорадочно перешептываясь, мои одноклассники расселись в актовом зале. Класс насчитывал триста двадцать два человека, и новость о моем аресте распространилась молниеносно, как лесной пожар.

Директор мрачно объявил с трибуны, что Адриана Штроль, до недавнего момента спикер от класса, арестована по обвинению в измене и подрыве авторитета властей; теперь следует организовать «вотум доверия» среди ее товарищей.

Перефразируя: все ученики выпускного класса (за исключением Адрианы Штроль) должны проголосовать за или против ареста.

– Голосуйте поднятием рук, как подобает справедливым, беспристрастным демократам. – Голос директора вибрировал от осознания торжественности момента.

Меня, скованную наручниками, с заплаканным, искаженным/виноватым лицом поставили к краю сцены, словно одноклассникам требовалось напомнить, кто такая Адриана Штроль.

За предплечья меня держали два рослых офицера из Дисциплинарного отдела госбезопасности по надзору за молодежью – мужчина и женщина в темно-синей форме, вооруженные дубинками, тазерами, перцовыми баллончиками и револьверами в тяжелой кобуре. Одноклассники затравленно и в то же время возбужденно таращили глаза. Задержание! В школе! Правда, голосовать уже приходилось, но не по такому поводу.

– Мальчики и девочки, внимание! Голосуем, кто согласен лишить Адриану Штроль почетного звания спикера вследствие совершенной ею измены и подрыва авторитета властей?

Возникло замешательство. Краткое.

Неуверенно поднялось несколько рук. Потом еще.

Несомненно, присутствие суровых стражей порядка побуждало моих одноклассников к действию. Руки поднимали целыми рядами!

Правда, кое-кто смущенно ерзал в кресле и не спешил голосовать. Я перехватила взгляд своей подруги Карлы – она плакала. Пейдж смотрела на меня, словно хотела сказать: «Прости, Адриана. У меня нет выбора».

Точно в кошмарном сне передо мной вырос лес рук.

Если кто-то в итоге и воздержался, я таких не заметила.

– Кто против? – Мистер Маккей выдержал драматическую паузу, как будто производил подсчет, хотя ни единый человек не выступил в мою поддержку.