Вознесение - Лорен Кейт (2012)

Дэниел опустил весло в воду, и лодка двинулась вперед. Вода была нежно-зеленого цвета, и пока они плыли по каналу, Люс видела, как весь город отражается в стеклянной ряби его поверхности.

– Хорошие новости, – сказал Дэниел, глядя на нее сверху вниз из-под полы его шляпы, – в том, что Мазотта считает, что знает, где находится артефакт. Я спорил с ним до рассвета, но мы наконец-то нашли подходящую к зарисовке интересную старую фотографию.

– И?

– Как оказалось, – Дэниел двинул рукой, и гондола сразу грациозно повернула за угол и нырнула под низкий склон пешеходного моста, – поднос – это ореол.

– Ореол? Я думала, ореол – это золотой нимб у ангелов на открытках. – Она склонила голову набок, глядя на Дэниела. – А у тебя есть ореол?

Дэниел улыбнулся, словно вопрос показался ему очаровательным.

– Золотого точно нет. Насколько мы можем судить, ореол – это изображение нашего света людьми в том виде, в котором смертные могут его воспринимать. Например, лиловый свет, виденный тобой вокруг меня в «Мече и Кресте». Думаю, Гэбби никогда не рассказывала тебе, что она позировала для да Винчи?

– Она делала что? – Люс чуть не подавилась bomboloni.

– Он, конечно, не знал, что она ангел. Гэбби рассказывала, как Леонардо говорил, что от нее словно исходит свет. Вот почему он нарисовал ее с ореолом вокруг головы.

– Вау! – Люс покачала головой, пораженная, когда они проплыли мимо парочки влюбленных, целующихся в углу балкона, в одинаковых фетровых шляпах.

– Не только он. Художники так изображали ангелов с тех пор, как мы впервые попали на Землю.

– И что за ореол нам нужно найти сейчас?

– Еще одно произведение искусства.

Лицо Дэниела стало серьезным. Шум скрипучей джазовой пластинки донесся из открытого окна и наполнил пространство вокруг гондолы, дополняя рассказ Дэниела. – Это очень древняя скульптура ангела предклассической эры[3]. Такая древняя, что личность скульптора неизвестна. Она из Анатолии[4] и, как остальные артефакты, была украдена во время Второго крестового похода.

– Так мы просто пойдем и найдем скульптуру в церкви, или музее, или типа того, заберем ореол с головы ангела и отнесем на гору Синай? – спросила Люс.

Глаза Дэниела потемнели на долю секунды.

– Пока что да, план такой.

– Звучит так легко, – заметила Люс, отмечая про себя узоры на зданиях вокруг нее – высокие окна в форме луковиц на одном, зеленый сад трав, выглядывающий из окна другого. Все словно тонуло в яркой зеленой воде, не сопротивляясь ей.

Дэниел смотрел мимо нее, и сияющая на солнце вода отражалась в его глазах.

– Посмотрим, насколько будет легко. – Он прищурился, глядя на деревянный знак впереди, а потом направил их лодку в центр канала. Гондола раскачивалась, когда Дэниел остановил ее у кирпичной стены, затянутой вьющимися лозами. Он схватился за один из причальных столбов и обвязал канат гондолы вокруг него. Лодка заскрипела, и канат натянулся, удерживая ее.

– Вот адрес, который мне дал Мазотта. – Дэниел указал на древний изогнутый каменный мост, что-то среднее между романтикой и разрухой. – Поднимемся по этим ступеням к palazzo[5]. Должно быть недалеко. – Он выпрыгнул из гондолы на тротуар, протягивая руку Люс. Она последовала за ним, и они пересекли мост, держась за руки.

Они проходили мимо пекарен и торговцев футболками с надписью «Венеция». Люс не могла не смотреть на счастливые пары. Казалось, все здесь целуются и смеются. Она вытащила пион из-за уха и убрала в сумочку. У них с Дэниелом было важное задание, а не медовый месяц, и романтических свиданий у них уже не будет, если они провалят это задание.

Они ускорили шаг, повернув на узкую улочку слева, а потом вышли прямо на широкую piazza.

Дэниел резко остановился.

– Она должна быть здесь, на площади. – Он посмотрел на адрес, устало и недоверчиво покачав головой.

– Что не так?