Сплетение - Летиция Коломбани (2017)

Лалита роется в своих вещах и достает флакончик с лаком, который раздобыла как-то, играя на обочине дороги. Она побоялась тогда сказать матери, что видела, как он выпал из сумки проходившей мимо женщины. Флакон скатился в канаву, и девочка подобрала его и спрятала, прижимая к груди, как сокровище. Вечером она принесла свою добычу домой, сказав, что нашла его. Ее переполняла радость пополам со стыдом: если бы Вишну знал…

Смита берет флакон из рук дочери и рисует у нее на лбу алый кружок. Окружность должна быть абсолютно правильной, это дело тонкое, тут нужна сноровка. Она осторожно постукивает по лаковому кружку кончиком пальца, после чего закрепляет его пудрой. Бинди – «третий глаз», как его здесь называют, – удерживает энергию и способствует сосредоточенности. Лалите сегодня это будет особенно нужно, думает мать. Она рассматривает ровный кружок на лбу девочки и улыбается. Лалита – красавица. У нее тонкие черты, черные глаза, четко очерченный ротик похож на цветок. И как хороша она в своем зеленом сари. Смиту переполняет гордость: ее дочка – школьница. Пусть она питается крысятиной, зато будет уметь читать. Она берет девочку за руку и ведет к большой дороге. Ей придется самой перевести ее на ту сторону: здесь с самого утра носятся грузовики и нет ни дорожных знаков, ни пешеходных переходов.

Пока они идут, Лалита с тревогой поглядывает на мать: ее пугают не грузовики, а этот незнакомый ее родителям новый мир, куда ей предстоит проникнуть в одиночку. Смита чувствует на себе жалобный взгляд дочери; проще всего было бы вернуться сейчас назад, взять тростниковую корзину, отвести девочку с собой на работу. Но нет, никогда она не увидит, как Лалиту рвет у канавы. Ее дочка пойдет в школу. Она научится и читать, и писать, и считать.

– Будь старательной. Слушайся учителя. Слушай, что он будет говорить.

У девочки растерянный вид, она выглядит такой слабенькой, что Смите хочется взять ее на руки и никогда больше не выпускать. Ей приходится сделать над собой усилие, чтобы побороть это желание. Когда Нагараджан ходил на встречу с учителем, тот сказал: «Ладно». Посмотрел сначала на банку, в которую Смита положила все их сбережения – все монеты, которые она много месяцев старательно откладывала специально для этой цели. Потом взял банку и сказал: «Ладно». Смита знает: все так и делается. Деньги здесь – самый убедительный довод. Нагараджан вернулся к жене с хорошей вестью, и они порадовались вместе.

Мать и дочь переходят дорогу, и вот настает момент, когда Смите надо выпустить руку Лалиты. Ей столько хочется сказать своей девочке: радуйся, у тебя будет другая жизнь, не такая, как у меня, ты будешь здоровой, ты не будешь кашлять, как я, ты будешь жить лучше, дольше, тебя будут уважать. От тебя не будет нести этой позорной вонью, этим неистребимым, проклятым духом, ты будешь достойной женщиной. Никто не будет бросать тебе объедки, как собаке. Ты никогда не будешь склонять голову, опускать глаза. Смите так хотелось бы сказать ей все это. Но она не умеет выражать свои мысли, не знает, как поведать дочери о своих надеждах, о своих чуточку безумных мечтах, как рассказать ей о бабочке, что трепещет внутри ее.

И тогда она наклоняется к Лалите и просто говорит:

– Иди.

Джулия

Палермо, Сицилия

Джулия внезапно просыпается.

Сегодня ночью ей приснился отец. Ребенком она так любила совершать объезд вместе с ним. Рано утром они садились на «веспу», причем Джулия устраивалась не позади, а впереди, на коленях у отца. Ей нравился ветер, трепавший волосы, но еще больше нравилось это порождаемое скоростью пьянящее чувство беспредельности и свободы. Ей не было страшно, ведь ее держали отцовские руки – что же могло с ней случиться? На спусках она кричала от удовольствия и восторга. Она смотрела, как встает над сицилийским побережьем солнце, как постепенно оживают предместья, как пробуждается, потягиваясь, сама жизнь.