Семья в огне - Билл Клегг (2015)

Вообще-то она не из тех, кто может зайти поболтать и выпить чашку чая. Поначалу нам казалось, что ей просто неловко перед нами, незнакомыми людьми, да к тому же лесбиянками. Однако в начале этого года, когда в штате Вашингтон легализовали однополые браки, она пришла в офис и заявила: «Это не мое дело, но если вы захотите пожениться, то знайте: благодаря старому доброму Интернету я теперь – рукоположенный священник и буду рада провести церемонию». Келли редко теряет дар речи, а тут даже она не сразу смогла выдавить «Спасибо» и добавить, что мы пока не думали об этом, но если надумаем, то наверняка воспользуемся ее услугами. Забавно, как люди порой оказываются совершенно не теми, кем ты их представлял. Мы с Келли до сих пор не решили, хотим ли заключить брак. Конечно, мы это обсуждали, а в день референдума смотрели телевизор и радовались. Но если не считать братьев и племянников Келли, которых мы видим раз или два в году, ни у меня, ни у нее почти не осталось родни. Да и живем мы вместе так давно – двадцать лет? двадцать один? точно не припомню – что пусть лучше этому порадуются молодые. Хотя… как знать.

О муже Сисси никогда не рассказывала. Мы даже имени его не знали, пока однажды к нам в гости не пришла Пэм. Она выпила пару бокалов вина, громко болтала и веселилась, но потом быстро притихла – когда мы завели речь о Сисси. Пэм зашептала (как будто сестра могла услышать ее из дома): «Они познакомились еще подростками, в абердинском баре. Тогда люди думали, что она его за рост полюбила – остальным-то парням до нее было далеко. Оба были молчуны и почти не разговаривали друг с другом, но между ними всегда, всегда была какая-то искра, какое-то звериное притяжение. Сисси говаривала, что для разговоров у нее есть сестры, а для всего остального – Бен. Детей у них никогда не было. Но по врачам они не ходили. Просто смирились и жили сами по себе. Их дом стоял в трех домах от нашего, и соседями мы были почти двадцать лет. В тот же день, когда Бен умер, Сисси попросила меня продать дом, а сама – в тот же день! – переехала к нам. Вскоре я нашла ей покупателей – семью из Портленда, которые приехали сюда вместе с детьми и работали учителями в начальной школе. Когда все дети благополучно поступили в университеты, они тоже уехали». Подозреваю, что потом Пэм корила себя за болтливость: с тех пор на все наши приглашения поужинать она отвечала отказом. Когда мы случайно встречаемся в магазине или на заправке, она весела и мила, но дружить с нами явно не желает.