Семья в огне - Билл Клегг (2015)

К слову, пока они не начали встречаться, я про Джун Рейд почти ничего не знал. Дом, конечно, видел – один из старейших домов в Уэллсе. Помню, в детстве я бегал туда на Хеллоуин за сластями, а сам трясся от страха: думал, там живут привидения. Забавно сознавать, что ей тогда было примерно как мне сейчас. И я, маленький, стучал в ее дверь в костюме Хи-Мэна. Когда Сэнди мне рассказала про Джун и Люка, я сперва подумал, что это как-то странно. Но потом увидел их вместе и порадовался за друга: он заметно повеселел, снова начал шутить. После тюрьмы-то ему было не до шуток. Он и с нами почти не виделся, сидел дома. Сначала в каморке над автомастерской мистера Делински, потом снял квартиру рядом с больницей. Мы виделись на озере и в «Харкнессе», но все остальное время он держался особняком, только ходил в школьную тренажерку да нарезал круги в бассейне. Однажды я видел его в тренажерке вместе с Джун. И по-моему, впервые со школы услышал его смех. Люк пытался научить ее какому-то сложному упражнению с гантелями и на удивление быстро скис, когда понял, что с координацией у нее совсем плохо. А она не расстроилась, наоборот, стала подтрунивать над ним и изображать его серьезную мину, аккуратные движения. Он сперва бесился, а потом не выдержал ее натиска и заулыбался. Вряд ли люди догадываются о том, что Джун Рейд умеет дурачиться. А вот умеет же! И этим, помимо прочего, она сумела вернуть Люка к жизни.

Когда моя мать узнала о случившемся, то попросила отнести торт пожарным, которые в то утро тушили дом Джун Рейд. Дирк и Эрл Мори были там, когда я приехал с тортом. Впервые в жизни они молчали в тряпочку. Я занес торт на кухню и сказал двоюродному брату Дирка, что через неделю вернусь за подносом. А потом быстренько убрался оттуда. Не хотел слушать всякие ужасы, хотел поскорее увидеть Сэнди, Лиама и запереть дверь. Я пошел домой и тут – впервые с восьмого класса, когда умер мой отец, – расплакался. Может, потому что это тоже был несчастный случай (на трассе 22, где папа забирал со склада какую-то деталь для маминой посудомойки, его сбил пьяный водила), а может, потому что Люк успел стать мне другом. В детстве мы были просто приятели, он больше думал о девчонках, плавании и универе. А после тюрьмы, когда он открыл свое дело, мы стали видеться постоянно. Он с братьями Уоллер частенько приходил к нам на кофе с плюшками. Не то чтобы мы были очень близки: об аресте, тюрьме и упущенных возможностях разговор никогда не заходил. Зато от Сэнди я знал, что он пытается помириться с матерью, с которой не общался много лет. Джун их вроде как помирила. Если долгое время видишь человека каждый день, то входишь в определенный ритм – и уже начинаешь рассчитывать на него. Хотя бы на то, что он заскочит к тебе на пятнадцать минут, посидит за стойкой, съест маффин с маком – и улыбнется, и покажет большой палец. Я никогда не говорил с Люком о своем отце или о Сэнди и Лиаме, о наших проблемах с деньгами, о мамином раке груди, который в прошлом году вернулся. Такие вещи я обсуждаю только с Сэнди.