Всесожжение - Цезарий Збешховский (2013)

И тогда началось безумие, а Саранча впервые ударила сразу по нескольким уголкам Земли.

– Ты пишешь захватывающие вещи, но стоит вздремнуть, – Луиза бесцеремонно трясёт меня, не допуская сопротивления.

Мысли крутятся вокруг ужасного несчастья. Его не видно, когда я смотрю на спокойные мордашки спящих детей, его не слышно, когда из колонок доносится музыка. Я узнаю «Adagio for Strings» Барбера[8] и симфоническую версию «The Wall»[9]. Я бы никогда не поверил, что конец света на расстоянии вытянутой руки. Мы, пассажиры конвоя, который приближается к Замку, несём ответственность: не за сто тысяч работников корпорации в Рамме и ещё четверть миллиона разбросанных по всему миру, а за всех людей, которые ещё остаются в здравом уме.

С такими мыслями заснуть трудно.

3. Журавлиный танец

Я думал о матери, а может просто задремал, и она мне приснилась – нечёткая, хрупкая фигура, одетая в светлое платье и сандалии. Длинные белые волосы блестели на солнце. Я видел её со спины – явный символ ухода, который, словно иней, осел на дне колыбели; воспоминания детства пережили десятилетия, а могли бы пережить и столетия. Мать ушла по солнечному лучу к тому, кто даже не был человеком. К чужому. К грёбаному Стражу Крови. И ничего не меняет тот факт, что прошло столько времени. По крайней мере, не для меня. Может, Марина и Юниор как-то с этим согласились, а отец каким-то шизоидным образом все рационализировал (ты же знаешь, сын, что горо манипулировали человеческими чувствами: это не её вина). И может, так было даже лучше, так как благодаря этому мы познакомились с Харви, одним из Брошенных в азартной игре плазмата. Но я знаю, что в сто раз больше хотел бы, чтобы она осталась с нами.

Час назад мы съехали с автострады. Конвой остановился на парковке неподалёку от съезда номер сто двадцать. Мы должны вернуться на А1, как только получим подтверждение от штаба Стилица, что партизаны прекратили обстрел пригорода Сигарда. Федеральные войска бомбят их позиции. Далеко, на самой линии горизонта, видны одиночные отблески. Это мороз выжигает мутировавшие отбросы, которые пытаются прорваться в город и захватить склады армии. Отец ошибся, предсказывая безостановочную поездку до Замка. Сейчас – вопреки распоряжениям спецназовцев – он мельтешит между машинами и раздаёт указания злым голосом через коммуникатор. Посредники ведут последние переговоры о важном контракте с азиатским концерном F.E.O. Отец должен был лично участвовать в их последней встрече, а вместо этого что-то ворчит по сети и нарезает круги на асфальтированной площадке. Уже давно перевалило за полночь, мы застряли здесь надолго.

Оставляем детей под опекой Давида и отправляемся на очередную незапланированную прогулку. Я беру Луизу под руку. Сразу за белым бордюром парковки начинается сосновый лес, недалеко щетинятся высохшие кусты, карликовый можжевельник и другие растения, которые невозможно идентифицировать в свете ламп. Именно оттуда доносится крик охранника с галогенным фонарём.

– Брендан, я нашёл стерво!

Недвижимый ранее кустарник начинает шевелиться, и только слышны отголоски абсурдного диалога (бессмертные разговорчивые кусты). Встревоженные спецназовцы окружают территорию, держа палец на спусковом крючке пистолета. Подстраховывают друг друга. Брендан останавливается возле отца, который говорит с Антоном и Юки о контракте с ускоглазым тигром. Любопытство толкает нас в сторону, откуда донёсся крик, – сейчас увидим вблизи жертву синергетического безумия: типичное дитя Вавилона, которое в недавнем прошлом было нашим ближним; человека, больного Психотическим Синдромом С. Стерво (некоторые называют их «зомби»).