«Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста - Отто Кариус (2013)

Веселье началось, как только мы въехали. Нам пришлось приводить в порядок старые конюшни, прежде чем помышлять о том, чтобы там жить. Не было ни деревянного пола, ни деревянных досок. На первое время я хотел достать хотя бы немного соломы для своих людей. Но на соседней ферме мне отказались дать что-либо без письменного распоряжения местной администрации. Тогда я пошел в городскую мэрию, но там уже было закрыто.

Я быстренько собственноручно заполнил документ для фермера, чтобы он мог на его основании обращаться с жалобой. Столь же быстро поступил выговор от командира батальона. Если бы мы вскоре после этого не отбыли на Восточный фронт, меня бы, наверное, затаскали по инстанциям, завели дело о краже или чем-то в этом роде. После войны мне часто приходилось задумываться над этим, когда я видел, как легко французские оккупационные войска обеспечивали себя всем необходимым за наш счет.

В течение этого периода мне пришлось взять на свою совесть военное преступление – расправу без суда и следствия. Я был следующим по очереди во время боевых стрельб на окраине городка, когда петух с соседней фермы побежал прямо через полигон. Скорее всего, было отдано распоряжение во время проведения стрельб содержать животных из крестьянских хозяйств в загонах. Я как раз только что взял цель, когда петух оказался между мной и целью.

Командир что-то прокричал, но было уже слишком поздно. Петух сделал несколько кувырков, а потом превратился в нечто вряд ли съедобное. Командир роты строго отчитывал меня, когда прибежала расстроенная хозяйка петуха, которой пришлось распроститься со своим любимцем. Даже деньги не могли ее успокоить, потому что убитый, ясное дело, был самым лучшим петухом в округе.

Неотъемлемой частью нашего пребывания во Франции конечно же было и красное вино. В роте особенно пристрастились к нему австрийцы. Не было вечера, когда бы мне не приходилось вскакивать с постели и укладывать спать подгулявших австрийцев.

Дежурный по казармам обычно не имел возможности выключать свет, поскольку более половины роты составляли военнослужащие унтер-офицерского состава, которые выполняли обязанности водителей, наводчиков и командиров танков. Мне почти всегда самому приходилось объявлять отбой. Но обычно этого не происходило до тех пор, пока я не осушал предложенный мне стакан вина и не прослушивал венской песни.

Мы не слишком серьезно относились к обязательной муштре и построениям, просто изображали движение, когда появлялось начальство, так, чтобы не слишком выделяться. Я был счастлив возможности насладиться несколькими беззаботными днями перед отправкой на фронт.

Вскоре были сформированы команды по транспортировке из Германии и передаче «тигров». Одна из этих команд была вверена мне, поэтому пришлось задержаться в Париже. Город и его жители очень меня интересовали, хотя трудно было поддерживать с ними разговор. Я восхищался тем, как вели себя французы. Видит бог, они проиграли войну, но ни слова не было сказано в упрек их солдатам. Они также воздерживались от всякой критики в наш адрес. Чернить собственное имя, кажется, характерно только для немцев.

Наши войска в Париже вели себя так, будто война уже кончилась и выиграна. Это поведение меня поражало. Я никогда не забывал, что через несколько недель мы снова будем завязаны в ней с русскими.

Как выглядит «тигр»