Когда рассеется туман - Мортон Кейт (2007)

— Сказал, что да, правда, во время войны дела действительно шли не слишком-то хорошо, но теперь он бросит аэропланы и снова займется автомобилями. Распроклятый банк — это он так сказал, не я — так вот, распроклятый банк обещал дать нам денег. Он познакомился с одним человеком, с финансистом. У этого человека, мистера Саймиона Лакстона, есть связи, и в бизнесе, и в правительстве. — Эммелин счастливо вздохнула, завершив трудный монолог. — Вот и все или почти все. Па очень расстроился, когда бабушка заговорила про банк. И тогда я решила, что сделаю все возможное, чтобы произвести на мистера Лакстона хорошее впечатление и помочь Па в его делах.

— Я и не знала, что ты так интересуешься бизнесом.

— Разумеется, интересуюсь, — оскорбленно заявила Эммелин. — А ты просто злишься, потому что в этот раз я знаю больше, чем ты.

Пауза. Затем голос Ханны:

— А не связан ли твой внезапный и горячий интерес к делам Па с сыном этого Лакстона, над фотографией которого в газете грезила недавно Фэнни?

— Теодор Лакстон? А он будет на обеде? Я и не знала, — сказала Эммелин, но в голосе ее прозвучала усмешка.

— Ты для него еще ребенок. Ему же не меньше тридцати.

— А мне почти пятнадцать, и все говорят, что я выгляжу старше своих лет.

Ханна закатила глаза.

— И вообще, любить никогда не рано, — заметила Эммелин. — Джульетте тоже было четырнадцать.

— Ага, и вспомни, чем все кончилось.

— Это было чистой воды недоразумение. Если бы они с Ромео поженились и их дурацкие родители прекратили им мешать, я уверена: они жили бы долго и счастливо. — Она вздохнула. — Я так хочу скорее замуж.

— Замужество — это тебе не танцы с симпатичным мужчиной, — сказала Ханна. — Там много всего другого.

Песня опять доиграла, и игла зацарапала пластинку.

— Какого?

Я прижалась потеплевшим лицом к холодному шелку платья Эммелин.

— К примеру, близость, — объяснила Ханна. — Интимная.

— Близость, — почти беззвучно повторила Эммелин. — Ой, бедная Фэнни.

Воцарилась тишина — мы все размышляли над судьбой Бедной Фэнни, которая недавно вышла замуж за Чужого Мужчину и уехала с ним в свадебное путешествие.

Я и сама уже успела испытать, что это за ужас такой. Несколько месяцев назад в деревне Билли — слабоумный сын рыбника, потащился за мной в переулок и зажал в безлюдном углу, лапая толстыми пальцами. Сперва я окаменела от страха, а потом вдруг вспомнила, что у меня в руках полная сумка здоровых макрелей, подняла ее повыше и треснула его по голове. Билли отпустил меня, но до этого все-таки успел залезть под юбку. Всю дорогу до дома меня передергивало от отвращения и потом, много дней подряд, я не могла по вечерам закрыть глаза, чтобы вновь не пережить эти жуткие минуты, гадая, что могло бы произойти, если бы мне не удалось отбиться.

— Ханна, — позвала Эммелин. — А как это — близость?

— Ну… это… такие проявления любви, — неуверенно сказала Ханна. — Очень приятные, я надеюсь, с мужчиной, в которого ты влюблена, и ужасно противные с кем-нибудь еще.

— Да понятно, что проявления. Но вот как это бывает?

Снова тишина.

— Ясно. Сама не знаешь, — сказала чуть погодя Эммелин. — По лицу вижу.

— Точно не знаю, но…

— Я спрошу Фэнни, когда она вернется. Уж она-то к тому времени будет знать точно.

Я пробежалась пальцами по прекрасным платьям Эммелин, отыскивая голубое и гадая, правду ли сказала Ханна. Действительно ли, те приставания, с которыми полез ко мне Билли, могли бы стать желанными с другим парнем? Вспомнилось, как Альфред несколько раз стоял рядом со мной на кухне, и меня охватывало странное, но приятное чувство.

— На самом деле, я не хочу замуж прямо сейчас. — Это опять Эммелин. — Просто Теодор Лакстон очень симпатичный.

— Богатый, ты хочешь сказать.

— Это почти одно и то же.