Когда рассеется туман - Мортон Кейт (2007)

И еще кое-что, тревожное и неясное. Три превратилось в два. Смерть Дэвида нарушила треугольник, на месте одной из сторон зияло открытое пространство. Две точки неустойчивы, когда нет третьей, они могут с легкостью разойтись в стороны. Если их соединяет шнурок, он порвется, если струна — они будут разбегаться до тех пор, пока она не растянется до предела и не рванет их обратно с такой скоростью, что они неминуемо столкнутся со страшной силой.

Хмурая Ханна лежала на кушетке с книгой в руке. Другой рукой она зажимала ухо в тщетной надежде заглушить навязчивую мелодию.

На корешке книги красовалась надпись: «Джеймс Джойс «Портрет художника в юности». Хотя я могла бы и не смотреть: Ханна перечитывала ее с тех пор, как вернулась из Лондона.

Эммелин стояла в центре комнаты перед высоким, в полный рост, зеркалом, которое перетащила сюда из своей комнаты. Она приложила к себе платье, которое я еще не видела: из розовой тафты, с оборкой по краю. Очередной подарок бабушки, решила я. Леди Вайолет была твердо убеждена, что послевоенный недостаток мужчин брачного возраста можно преодолеть только самыми решительными действиями.

Последние лучи зимнего солнца пробивались через застекленную дверь, играли в золотых локонах Эммелин и, устав, ложились бледными квадратами у ее ног. Обласканная солнцем, она крутилась туда-сюда у зеркала, шелестя розовой тафтой и подпевая пластинке нежным голоском, тоскующим по своей собственной любви. С последним лучом замолкла и песня, а пластинка все крутилась и похрипывала. Эммелин бросила платье в пустое кресло и провальсировала через всю комнату. Приподняла иглу и снова переставила ее на край пластинки.

Ханна подняла глаза от книги. Ее длинные косы исчезли вместе с другими признаками детства — стриженые по плечи волосы вились золотыми волнами.

— Только не это! — взмолилась она. — Поставь что-нибудь другое. Что угодно.

— А эта — моя любимая.

— На этой неделе, — фыркнула Ханна. Эммелин делано оскорбилась.

— А что бы сказал бедный Стивен, если бы узнал, что ты не слушаешь его пластинку? Это ведь подарок, и им положено наслаждаться.

— Мы насладились ею по полной программе, — ответила Ханна и наконец заметила меня. — Правда, Грейс?

Я сделала реверанс и покраснела, не зная, что ответить. Пришлось притвориться, что мне нужно срочно зажечь газовую лампу.

— Если бы у меня был такой поклонник, как Стивен, — мечтательно продолжала Эммелин, — я бы слушала его пластинку по сотне раз на дню.

— Стивен Хардкасл никакой не поклонник! — сказала Ханна, потрясенная, казалось, самим предположением. — Мы с ним всю жизнь знакомы! Он просто друг. Крестник леди Клементины.

— Крестник или не крестник — вряд ли он прибегал на Кенситгтон-плейс каждый выходной только для того, чтобы справиться о здоровье леди Клем. Как считаешь?

— Почему бы и нет? — ощетинилась Ханна. — Он ее очень любит.

— Ой, Ханна, — вздохнула сестра. — Столько читаешь, а такая глупая! Даже Фэнни заметила. — Она покрутила ручку граммофона, и пластинка завертелась снова. Зазвучало сентиментальное вступление. — Стивен хотел, чтобы ты дала ему обещание.

Ханна сложила страницу, на которой была открыта книга, снова разогнула ее, потерла складку пальцем.

— Понимаешь? — страстно допрашивала ее Эммелин. — Обещание выйти за него замуж.

Я затаила дыхание: оказывается Ханне делали предложение, а я и не знала.

— Я тебе не идиотка, — ответила Ханна, не поднимая взгляда от загнутого уголка. — Знаю я, чего он хотел.

— А почему тогда не…

— Не хочу я давать обещание, которое не сдержу, — пробормотала Ханна.

— Какая же ты противная! Ну почему было не посмеяться его шуткам, не пошептаться наедине? А ты все про войну да про войну… Не будь ты такой упрямой, Стивен увез бы с собой на фронт чудные воспоминания.

Ханна сунула в книгу закладку, захлопнула ее и положила на кушетку рядом с собой.