– Наверное, я был слишком молчаливым и недостаточно сильным. После смерти их матери я не особенно интересовался светской жизнью и развлечениями. Я посвящал время делам поместья и палате лордов, а детей предоставил самим себе. Полагался на то, что школа выкует им характер, а Джозефина присмотрит за Марджори после школы.

– Марджори ничуть не глупее сотни других дебютанток, которым нечем себя занять: они лишь веселятся и переживают трепетные чувства. Честно говоря, меня восхитило, как Уилфред заступился за Джеффри.

– Да, по-видимому, Уилфред не безнадежен.

– На мой взгляд, им обоим нужно занятие, – строго кивнула Дэйзи, но тут же прикусила губу. – Однако моего мнения вы не спрашивали. Простите, лорд Вентуотер.

– Не за что, – печально улыбнулся он. – Я нагрузил вас своими тревогами, разве меня может обидеть ваш совет? Ума не приложу, что на меня нашло, почему я излил вам свои горести. Вы очень великодушны. Это я должен извиняться.

– Не стоит. – Не очень тактично сообщать графу, что он далеко не первый человек, открывший ей свою душу.

– Вы, конечно, сочтете нужным передать мои слова детективу.

– Только если они касаются смерти лорда Стивена. Если хотите, я передам старшему инспектору, что вы действительно доверяете Аннабель.

– Он предпочел не поверить моему заявлению. – Граф вновь натянул на себя надменную маску. – Повторение ничего не изменит.

– Наверное, не изменит, – признала Дэйзи. – Мне придется рассказать про Джеффри. Хотя мистер Флетчер и без меня обязательно от кого-нибудь услышал бы.

– И про грязные обвинения Джеймса?

– Вы разве не знали? Он сам выложил их мистеру Флетчеру.

Лорд Вентуотер ошеломленно застыл. Затем выпятил подбородок, сурово поджал губы и чеканным шагом покинул лабораторию.

Дэйзи задумалась. У этого визита было три цели: убедить ее в том, что граф доверяет Аннабель; выяснить, правду ли рассказал Джеффри о поведении Джеймса и уговорить Дэйзи не передавать старшему инспектору гадкие слова Джеймса. Но тот уже и так навредил, как смог.

Дэйзи внезапно ощутила неимоверную усталость. Пора спать.

Она шла к себе через крыло слуг, когда зеленая суконная дверь распахнулась, и в служебный коридор из парадного зала заглянул лакей.

– О, мисс, а я вас ищу. Вас к телефону, мисс Фотерингэй.

Дэйзи поспешила в холл, к аппарату на столике в углу, и опустилась в кресло.

– Люси? Алло, это ты, Люси? Дорогая, как чудесно, что ты позвонила! Ты из телефонной будки?

– Нет, я в квартире у Бинки, – донесся дребезжащий голос подруги. – Он платит за звонок, так что можем болтать хоть до утра. Не переживай, все очень пристойно, тут еще Мадж и Томми. Мы ужинали в «Савое». Дэйзи, милая, у тебя определенно расстроенный голос. Что, лорд Вентуотер жутко скучный и чопорный?

– Боже мой, нет!

Дэйзи теперь ни за что бы не назвала графа скучным и чопорным, но не может же она все объяснить Люси! Их разговор наверняка слушают на коммутаторе. Да и вообще, чужие откровения нельзя выдавать даже лучшей подруге.

– Граф очень приветлив, – с запинкой добавила Дэйзи.

– А его таинственная новая жена? Кто она такая?

Люси жила независимо от своей семьи, но это не мешало ей интересоваться родословными. Насколько знала Дэйзи, в роду у Аннабель аристократов не было.

– Аннабель очень мила. Угадай, кто здесь гостит? Филипп Петри!

– Ах да, его сестра ведь выходит за Джеймса Беддоу? Филипп опять за тобой ухаживает?

– Урывками. Он очень осуждает мое писательство. Слушай, Люси, я познакомилась с замечательным мужчиной.

– Ух ты! Кто такой?

Дэйзи слишком поздно поняла, что сама себе вырыла яму.

– Детектив.

– Детектив? Настоящий Шерлок Холмс? Радость моя…

– Нет, детектив из Скотленд-Ярда.

– Полицейский! Неужто гостит в Вентуотере?