Путешествия по Африке - Василий Васильевич Юнкер (2010)

Во всей стране Макарака тогда имелось лишь пять зериб и даже эти, как в Дар-Фертите, лишь слегка огорожены. Это соответствовало потребности и было, с другой стороны, показателем относительного спокойствия в стране. Теперь, наоборот, управление строилось на твердых основах. Теперь в Макарака станций было больше, чем вдвое, и притом, соответственно военному управлению, большинство их было окружено крепким палисадом (два ряда прочных кольев, промежуток между ними, шириной около метра, был заполнен деревянными колодами и ветвями с иглами). Гарнизоны были значительно увеличены, а в силу этого возросли как официальные, так и частные подати и поставки негров; число последних, однако, скорее уменьшилось, чем увеличилось. И перегрузка трудовой повинностью при этих условиях была вдвойне тягостна. Известно, что негры особенно не любят обязанности носильщика, а именно на этот счет, по-видимо-му, не было ни каких-либо установлений, ни какого-либо контроля. Чиновники теперь очень часто путешествовали, потому что служащие и писари постоянно сменялись и часто переводились в далекие станции. При этом сгонялось бесчисленное множество бесплатных носильщиков для переноса их большого и ничего не стоящего кухонного и домашнего имущества, чтобы, боже сохрани, не оставить какого-нибудь старого горшка. Какой-нибудь писарь требовал и получал сотню и больше носильщиков, которым затем часто навязывались и товары какого-либо частного торговца. Служащие из-за этого развращались и становились надменными, а население впадало в недовольство и отчаяние.

Восемнадцатого января я начал мое последнее, но все еще достаточно утомительное путешествие в Ладо. Позаботились о новых запасах из белой дурры и других продуктов — Макарака по-прежнему оставалась житницей Ладо. Был запас и на случай длительного пребывания у Нила или поездки в Хартум. К длинной процессии примкнули и другие путешественники, вдобавок меня сопровождало несколько солдат и драгоманов.

Когда 21 января 1884 года меня разбудило солнце, мной овладело чувство, что конечная цель моего путешествия почти достигнута. Я был в пути более двух месяцев, потому что 16 ноября оставил свою станцию у Земио, и теперь лишь короткий переход отделял меня от Ладо и старых друзей. Я возвращался обратно невредимым и даже мои записи, плод путешествия, вышли целыми из многих опасностей. Что Ладо вовсе еще не было моей родиной, мне не приходило в голову. Длинное путешествие по Нилу казалось детской игрой в сравнении с прежним.

С наступлением дня я сел на осла, перебрался через реку Лури и поехал дальше через сплошь обработанную землю бари. Мы приблизились к станции. Один из людей Эмин-бея поспешил вперед, чтобы предупредить о моем прибытии, тогда как я приказал у последнего пересохшего теперь болота дать залп из заряженных ружей. Шедшие впереди слуги и сопровождающие раздвинулись в стороны, и я увидел несколько мужчин в белых костюмах, двигавшихся навстречу. В идущем впереди я немедленно узнал моего друга д-ра Эмин-бея. Он и некоторые другие ехали на мулах. За ними следовало шесть солдат в белых мундирах.

Мне представилось, что передо мной праздничное шествие. Я соскочил с седла и приветствовал первых европейцев, а затем и других господ: секретаря Эмин-бея, Ахиста-эфенди Рахмуда и господина Вита Гассана, секретаря из Ладо (еврея, родом из Туниса). Последний участок до станции мы прошли пешком, оживленно разговаривая.

[20]

В начале января письма Лептона из области Бахр-эль-Га-заль звучали благоприятнее, чем полученные мной во время пребывания у Земио. Динка были со всех сторон окружены и побеждены, причем имели большие потери. Он надеялся скоро полностью совладать с восстанием. В конце декабря он писал мне из Дембо, что выступает через несколько дней с 1600 солдатами против динка и надеется их покорить. Из Дарфура и Кордофана он не имел никаких вестей. От Бондорфа я получил последние строки из Мешры-эр-Рек от 9 де —