Маска - Сабина Мартин (2012)

— Надеюсь, вы не о своем носе говорите, господин, ибо пускай он и не мал, но определенно не исчадье преисподней.

Альзенбрунн, рассмеявшись, хлопнул Венделя по плечу.

— Отлично сказано! Вы не только торгуете превосходным вином, но и умеете играть словами. Что ж, сладостны мне ваши речи, но уверен, есть и те, кто морщится от них.

— Должен признаться, господин, что я преданный поклонник вашего творчества. Вы единственный в своем роде.

— Это уж точно. Будь в мире второй Рихард фон Альзенбрунн, Господь наслал бы на нас новый потоп.

Де Брюс кашлянул.

— Если хотите, можете продолжить разговор, но у меня много дел. — С этими словами граф направился к зданию за рвом, псы последовали за ним.

Вендель смущенно почесал в затылке.

— Господин фон Альзенбрунн, я немного удивлен, приятно удивлен, конечно, но я не знал ни о каком празднике. Могу я полюбопытствовать…

— Несомненно. Я с удовольствием расскажу вам о том, что знаю сам, тут нет никакой тайны. Де Брюс хорошо платит, и у него два повода для праздника. Во-первых, у его кормилицы Эмелины завтра день рождения, ей исполняется шестьдесят лет. На самом деле никто не знает, в какой именно день она родилась, и потому де Брюс лично выбрал день для празднества. Во-вторых, как вы, должно быть, знаете, у графа нет ни супруги, ни наследника — он потерял жену и сына много лет назад. Поэтому ему нужна новая жена. Завтра в замке будет смотр невест, и, поскольку де Брюс не любит покидать свои земли, девушки сами приедут к нему. Завтра вечером граф выберет себе невесту, и в ближайшие недели нас ждет свадьба — благодаря такой поспешности гости смогут тут задержаться. Свататься он послал Эберхарда фон Закингена, героя на полях любви и рыцаря старой школы. — Альзенбрунн усмехнулся. — Я все болтаю и болтаю, так и голоса лишиться недолго. Если я охрипну, меня выставят из замка восвояси. Что ж, всего вам доброго. Увидимся завтра, когда над Адлербургом сгустятся сумерки.

Взяв футляр с «Древом Ангела», он направился к замку. Вендель же остался у сцены. Он представлял себе, как чудесно было бы выступать перед людьми, очаровывать их своими словами, пением, игрой на арфе. Разве это не лучше, чем рубить врага мечом и колоть пикой? Не лучше, чем долгие годы развозить по стране телеги, груженные вином?

Вендель вздохнул. К сожалению, его попытки приобщиться к искусству не увенчались успехом. Однажды учитель пения отвел его в сторону — как и его отец, когда предстоял неприятный разговор, — и сообщил, что они оба зря тратят время. Мол, голос Венделя не создан для того, чтобы ублажать слух ближних.

Впрочем — при мысли об этом Вендель улыбнулся, — ему все же удалось написать несколько весьма звучных строк. Он гордился своими стихами.

Парень осторожно провел ладонью по шершавым доскам сцены. Одному Господу известно, почему он не наделил Венделя чарующим голосом, но, видимо, это и к лучшему.

Как бы то ни было, завтра вечером Вендель послушает пение великого Рихарда фон Альзенбрунна, а может быть, даже сядет с ним за один стол.

* * *

Мелисанда проснулась, когда небо только начало светлеть. Как часто бывало, она вскинулась от кошмара. А ведь сон начинался так чудесно. Ей приснился тот случай в лесу, когда Адальберт упал с коня и она его спасла. Как и в яви, она поцеловала его, почувствовала сладость его губ. Но во сне Адальберт пришел в себя и… превратился в Оттмара де Брюса. Граф схватил ее, прижал к себе, заставил поцеловать. Он целовал ее, пока она не начала задыхаться, а затем его рот начал расти, стал огромен, и Оттмар проглотил ее целиком, испуганную, дрожащую от страха и отвращения.