Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Властный голос боярыни Анны оказал, прямо-таки, чудодейственное влияние — строевых команд, вроде бы, не прозвучало, но полтора десятка девиц, после короткой суеты, изобразили не менее четкое построение, чем «курсанты» воинской школы.

Пока Анна-старшая распоряжалась, Юлька бочком отошла от нее и пристроилась рядом с согнутым, опирающимся на клюку, наставником Филимоном.

— Как новая мазь, дядька Филимон, помогает?

— Спаси тя Христос, девонька! Как огнем прожигает, райское блаженство познал! — наставник улыбнулся щербатым ртом и хитро подмигнул. — Кабы матушка твоя еще и такую же крепкую бражку делать умела, цены бы ей не было.

— Кому? Матушке или бражке?

Не улыбнуться в ответ инвалиду, сумевшему, несмотря на увечье, сохранить веселость нрава, было невозможно.

— А обеим! Так бы и лечился: мазью снаружи, бражкой изнутри! Таким бы молодцом стал, глядишь, и к тебе бы посватался… ежели б Михайла попустил. О! Гляди, приплыл сокол твой ясный.

Паром действительно ткнулся в берег и первыми с него съехали Михайла и Алексей. Оба были без доспеха, оба сидели в седлах как-то неловко — неестественно прямо, а у Михайлы, вдобавок, еще и висела на перевязи левая рука.

— Э-э, зацепило, видать, твоего ненаглядного, что-то он… — начал было комментировать увиденное Филимон, но договорить ему не дали.

«Слушайте все!» — запел с самой высокой части недостроенной крепостной стены рожок Дударика.

— Равняйсь! Смирно! — что было мочи скомандовал Антон. — Равнение на средину!

И тут, ломая весь торжественный ритуал, откуда-то из-за штабеля досок выскочила Красава, тянущая за руку Савву. Малец не очень-то и спешил, видимо, не понимая, куда тащит его внучка волхвы, но потом разглядел отца и сам припустил быстрее Красавы. Подбежал к коню Алексея, вытянул вверх ручонки, и старший наставник Младшей стражи, нагнувшись с седла, подхватил сына и усадил его перед собой. При этом поморщился так, что сразу стало ясно: после ранения это далось ему очень нелегко.

Красава подскочила к коню Мишки, но глянув на всадника, поняла, что подхватить ее, так же, как Алексей Савву, Михайла не сможет, даже если бы очень этого захотел. Ухватилась за стремя и прижалась к сапогу (выше не доставала) щекой.

Юлька дернулась, чтобы уйти — смотреть на то, как эта мелкая гадюка льнет к Михайле, было выше ее сил, но Анна Павловна удержала юную лекарку, прихватив за рукав цепкими пальцами.

— Погоди, девонька, не горячись, сейчас увидишь: как прибежала, так и убежит.

Боярыня оказалась права — Михайла что-то коротко сказал Красаве и подавшись корпусом вперед, толкнул коленями Зверя, заставив его пойти легкой рысцой на встречу коню урядника Антона. Красаве хватило ума не тащиться за стременем, чтобы потом неуместно торчать у всех на виду во время доклада. Но и остаться на месте тоже не получилось — сначала Алексей махнул на нее рукой, будто отгоняя муху, потом и сама сообразила убраться из-под копыт коней, сходящих с парома. На некоторое время Красаву заслонили проезжающие отроки, а потом, когда паром опустел и его потащили назад к противоположному берегу, Юлька разглядела, как внучка волхвы, с пылающим лицом и закушенной губой, бежит прятаться за тот же штабель досок, из-за которого недавно выскочила.

— Так-то! — назидательно поведала Анна-старшая. — На чужой каравай рот не разевай!

— Вот, вот! — поддержал боярыню Филимон. — Столько времени возле Воинской школы обретается, а порядка не поняла! Пока молодой сотник доклад о делах не принял, да ковшик квасу с дороги не испил, он еще в походе, и нечего всяким свиристелкам…

— Как ты сказал? — перебила его Юлька. — Молодой сотник?

— А что? Гм… старый, что ли, по-твоему?

— Нет, не старый… а почему сотник-то?