Два десятка отроков, с нескрываемым облегчением, отправились таскать покойников под началом новых урядников. Пока они торопливо, но аккуратно проскальзывали между конями ратников Кондратия, Мишка вполголоса переговорил с Дмитрием:

— От десятка Первака почти ничего не осталось. Переведи оставшихся к Степану, у него как раз троих не хватает.

— А Варлама куда?

— Я Антона себе в помощники забрал, ты сам выбери, кого из младших урядников на его десяток поставить, а Варлама — на его место определи.

— Да из него командир пятерки, как…

— Зато стреляет хорошо, и в бою не теряется. Он меня выручил в лесу у Кипени. А командуют все хреново, ты сам сегодня все видел.

Девятый и десятый десятки ушли, казненных отроков унесли, опричники разрядили оружие, но десяток Кондратия так и остался стоять, где стоял, хотя нужды в нем уже не было.

Надо было продолжать и Мишка попытался сделать радостное или, по крайней мере довольное лицо. Получилось плохо, но отроки-то ни в смерти отца Михаила, ни в Мишкином тоскливом настроении виноваты не были. Пришлось наклеить улыбку и сделать над собой усилие, чтобы не коситься на пятна крови, оставшиеся на месте расстрела Германа и Филимона.

— Ну что ж, те, кто заслужил наказание, наказаны, вы же заслужили похвалу! Не подвели, оборонили Ратное от татей, не дали уйти ни одному. Поздравляю вас с первой победой Младшей стражи! Горжусь тем, что мне выпала доля командовать вами.

Мишка помолчал, не придумал, что бы еще такого добавить и, вздев над головой меч, выкрикнул:

— Слава православному воинству!

— Слава!!! Слава!!! Слава!!! — откликнулся строй, тоже, впрочем, без особого энтузиазма.

— Слава Младшей страже! — кинул Мишка еще одну здравницу.

— Слава!!! Слава!!! Слава!!! — теперь, вроде бы, получилось пободрее.

— Слава воеводе Корнею! — добавил Мишка, уже чисто для проформы.

— Слава!!! Слава!!! Слава!!!

— Слава сотнику Михаилу!!! — вдруг заорал, что есть мочи Дмитрий.

А вот этот клич, что называется, упал на сердце.

— Слава-а-а!!! Слава-а-а!!! — разразились отроки такими криками, что Мишка даже почувствовал, что-то вроде смущения. Чего-чего, а такой реакции через несколько минут после расстрела он никак не ожидал. Несколько растерянно он оглянулся на Дмитрия, выглядевшего таким довольным, словно совершил невесть какой подвиг, а потом на деда. Корней по-гусарски расправил усы и подмигнул внуку, совершенно неожиданно вогнав того в краску.

— Гм, — Мишка промахнулся, вкладывая меч обратно в ножны, и воспользовавшись поводом, спрятал лицо, сделав вид, что никак не может попасть клинком в нужное место.

«Ну, что вы сэр, право, как гимназистка от первого в жизни комплимента… ребята первый бой пережили, потом расстрел, и вдруг — доброе слово. Да не будь у вас такого поганого настроения, вы бы их и плясать, запросто, заставили бы! Ну и приятная неожиданность случилась — все же поверили, что вы оба проштрафившихся десятка расстрелять прикажете. Сюрприз, так сказать, почти happy end».

Чувствуя, как против воли на лицо наползает уже вполне искренняя улыбка, Мишка распорядился:

— Опричникам, разведчикам и всем урядникам остаться, остальные свободны. Дмитрий распорядись.

Пока Дмитрий раздавал команды, Мишка отъехал к деду.

— Кхе! Сурово ты, внучек, сурово…

— Ну, не скажи, батюшка! — вмешался Алексей. — По мне бы, так за нападение на Лисовина весь десяток казнить надо, чтобы все остальные знали: пощады не будет и сами бы Лисовинов оберегали!

— Всех казнить, с кем воевать будем? — начал возражать Мишка.

— Да какие они воины? — перебил Алексей. — Неужто сам не видишь? Даже опричники твои…

— Верно! — не дал Алексею договорить Корней. — Пока еще не воины. А остальное — неверно, Леха! Какие из них воины вырастут… вот и от сегодняшнего дня тоже зависит. Сурово Михайла поступил, но справедливо и… милосердно, а значит правильно!