Принцесса викингов - Вилар Симона (1996)

Франки снова поклонились.

– А теперь, – продолжал Ролло, – будьте моими гостями. Отведайте яств и вина. И пусть это послужит порукой тому, что я не держу зла против моих соседей франков.

Казалось, с этими словами напряжение, царившее в зале, спало. Послов повели к столам, они сбросили шлемы и расположились вместе с сопровождавшими их воинами. Норманны вернулись к прерванной трапезе, а епископ, облегченно вздохнув, стал подниматься на возвышение верхнего стола. Ролло подозвал его к себе и заговорил с ним.

Эмма продолжала следить за озадачившим ее анжуйцем. Рослая фигура одного из норманнов закрывала его от взгляда, однако, когда северянин откинулся, она смогла разглядеть франка, орудовавшего кинжалом. У него были длинные, чуть вьющиеся волосы до плеч, аккуратно подрезанная борода, тонкий нос с горбинкой. Эмма обратила внимание, что ест он изысканно, отрезая небольшие куски и прожевывая их, прежде чем ответить на шумные обращения соседей. В этот миг анжуец слегка повернул голову и посмотрел в ее сторону. Глаза под темными дугами бровей были узкими, миндалевидными. Заметив, что Эмма наблюдает за ним, он отвернулся и больше не смотрел в ее сторону.

У Эммы вдруг бешено забилось сердце. Она прижала руку к груди и тихо ахнула, не замечая, что Ролло, отпустив епископа Франкона, искоса наблюдает за ней. Она все еще не могла поверить, однако с каждой минутой все более убеждалась, что не ошиблась. Перед нею был Ги, Ги Анжуйский, сын Фулька Рыжего, с которым она была помолвлена с младенчества, с которым обменялась поцелуями именно в ту роковую ночь, когда из-за набега норманнов ее жизнь так стремительно изменилась!

В первое мгновение Эмма ощутила головокружительную радость. Она видела, как Ги пронзила норманнская стрела, и с тех пор считала его погибшим по ее вине. Впрочем, позднее она узнала, что Ги выжил. Когда это было? Да – ей поведал об этом еще в Бретани Эврар Меченый. Поразительно, как изменился этот юноша! Монашек превратился в мелита Роберта Нейстрийского… Неудивительно, что она не сразу признала прежнего жениха. Как он изменился, как возмужал! Когда-то она едва не погубила его, вынудив бросить вызов викингам, грабившим Гиларий. Что же теперь?.. Она почувствовала странное смущение. Ги наверняка остался верен своей ненависти к чужакам. Он видел ее и осуждает: нарядная, веселая, она распевала для толпы хохочущих норманнов, в ненависти к которым клялась страшными клятвами. Хуже того – она пела ту песенку, которой сам Ги обучил ее в часы их первого и последнего свидания. А теперь он не желает даже взглянуть в ее сторону.

Ролло не отводил глаз от Эммы. Она чрезвычайно взволнована и обеспокоена. Возможно, это связано с прибытием франков, однако никогда прежде послы герцога не привлекали ее внимания. Сейчас же она словно сама не своя.

Продолжая наблюдать, Ролло машинально слушал то, что ему говорил Бьерн:

– За время моего отсутствия ты, похоже, неплохо поладил с Робертом, раз одно соглашение следует у вас за другим. Но зачем тебе все это? Или ты решил умереть в постели, а не в славной битве? Волей Одина, мы лучшие воины под луною, и не стоит забывать об этом. Если бы я знал, что Бешеный Ролло-левша лишь щегольства ради носит Глитнир у пояса, я бы не спешил собрать для тебя такое количество жаждущих славы героев.

– Всему свое время, Бьерн. И для твоих бойцов найдется дело в Нормандии. Если же они не хотят ждать своего часа – я никого не держу. Да и тебе не стоит спешить вцепиться в горло франков. Или ты забыл, что посватался к младшей дочери Ботольфа и она сохнет от тоски, поджидая тебя в Байе?

Бьерн вдруг ослепительно улыбнулся.

– О, Ингрид! Право, у меня за это время было столько женщин, что я уж и перестал вспоминать о ней. Наверняка она стала совсем взрослой. Клянусь плащом, слишком быстро взрослеют наши невесты. Что ж, мир порой тоже неплох.