Принцесса викингов - Вилар Симона (1996)

Эмма никому не поведала о своем открытии, но ее буквально переполняла счастливая гордость. Ингрид порой шепталась с нею, делясь новыми ощущениями, и Эмма внимательно слушала ее, сравнивая с тем, что чувствовала сама. Ее грудь пополнела и стала очень чувствительной, особенно по утрам, когда надо было вставать в холоде. Днем, занятая делами, она забывала об этом, но ее мутило от запахов пищи, и она под всякими предлогами избегала работы в кухне и кладовой, предпочитая прясть или чесать шерсть. И все же чувствовала она себя неплохо, в отличие от Ингрид, которая просто извелась от бесконечной тошноты.

– Если б я знала, что будет так тяжело, я бы не рвалась замуж! – говорила она. Эмма же лишь подшучивала над ней, пока та вновь не начинала улыбаться.

– В сентябре, – твердила Ингрид. – Это случится в сентябре, в самое благословенное время…

«В сентябре! – мечтательно повторяла про себя Эмма. – Мне исполнится девятнадцать, и у меня будет свой маленький Ролло…»

Весна пришла ранняя и дружная. Снег сошел меньше чем за неделю, отовсюду слышалось журчание ручьев, звон капели, беспечно перекликались синицы. Воздух наполнился запахами двинувшихся соков и согретой земли. На терновых кустах на склонах близ Байе лопнули почки, а в низинах зацвели примулы и дикий чеснок. Слышался гортанный говор грачей, воробьи гомонили и плескались в полных солнца лужах. Бьерн стал все чаще уезжать на побережье, готовясь к отплытию, Ингрид же, предчувствуя скорую разлуку с близкими, как жеребенок, ходила за матерью, льнула к отцу. Даже с Лив она наконец помирилась и одарила ее одним из своих браслетов.

Однажды Бьерн вернулся с побережья вместе с Херлаугом. Тот выглядел совершенно подавленным.

– Атли вот-вот умрет, – хмуро бросил он Эмме. – Он чует близость часа и послал меня за братом в Руан. А еще он хочет, чтобы вы вместе с Бьерном поскорее прибыли к нему в монастырь Святого Михаила.

Больше он не проронил ни слова. По всему чувствовалось, что он в обиде на Эмму за друга. К тому же он страшно торопился и, позволив себе лишь короткую передышку в Байе, продолжил свой путь.

Бьерн вышел в море спустя пару дней. И только тогда задал вопрос, который так долго откладывал:

– Что же все-таки произошло между тобой и обоими братьями?

Когда же Эмма объявила напрямик, что у нее будет ребенок от Ролло, он поначалу просиял, но вскоре лицо его омрачилось:

– Ты скажешь об этом Атли?

Эмма не знала, как быть.

В море весна ощущалась не так, как на берегу. Было холодно, все время штормило. Ингрид чувствовала себя отвратительно и не показывалась из палатки под мачтой, дуясь на мужа, который почти не уделял ей внимания. Но Бьерну и впрямь было не до нее. Обогнув полуостров Котантен, они шли, лавируя между подводными камнями, которыми было здесь усеяно море, вдоль западного побережья. Море расходилось не на шутку, и если Бьерн намеревался доставить к цели путешествия свою молодую жену, ему приходилось помышлять не о ней, а о рулевом весле, от которого он не отходил, опасаясь коварных шуток фарватера.

На четвертый день они вошли в полосу тумана. Ветер стих, и все время приходилось грести. Спустя час весла зацепились за риф, и несколько из них сломались. Треск был такой силы, что находившиеся в палатке женщины испуганно закричали, решив, что произошло непоправимое. Бьерн едва успокоил обеих, но Эмма еще долго не могла унять сердцебиение. Ее жизнь была теперь драгоценна.

К вечеру туман рассеялся, и она с удивлением увидела встающую из вод огромную скальную пирамиду. Благовест колоколов несся с нее над морем, но Бьерн вел свой корабль мимо.

– Нам необходимо воспользоваться приливом, который и донесет нас до крепости за дюнами. Я назвал ее Бьернбе, хотя прежде у нее было иное имя. Рядом – граница с Бретанью; у нас будет лето, полное забав, когда я начну теснить бретонов прочь от своих владений.