Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Эплби при этом позабавило воспоминание, как совсем недавно лишь он один объявил, что у него есть электрический фонарик. А теперь в гостиной их оказалось великое множество. В игре, вероятно, были использованы две дюжины, не меньше. Без особого интереса он размышлял, распределяли ли их, как грелки на ночь, или каждый гость должен был привезти свой, но быстро получил ответ на этот вопрос, когда появился Руперт с большим мешком и аккуратно собрал в него фонарики. Сама по себе игра получилась занятной, тем более что в сложившихся обстоятельствах для участия в ней требовалась даже некоторая смелость. Нервы у гостей Раст-Холла продолжали пошаливать. Более того, напряжение даже как будто снова возросло, причем прямо пропорционально степени возвращения к полному осознанию реальности мистером Элиотом. Новое погружение дома в темноту, когда игроки со своими фонариками разбрелись по нему в поисках укромных мест, дабы спрятаться – что могло живее напомнить ему неожиданное затемнение перед ужином? Именно поэтому Эплби попытался восстановить в памяти картину и вспомнить, кто именно первым предложил сыграть. Но это ему не удалось. Большинству гостей игра была знакома по предыдущим вечеринкам, и желание развлечься возникло спонтанно, словно у всех присутствующих одновременно. А сейчас все снова собрались в гостиной, оживленные, запыхавшиеся. Кто-то успел перепачкаться в пыли, кто-то лукаво улыбался, многие по-прежнему переживали страх, но почти все в той или иной степени испытывали нескрываемое облегчение. Наступила пауза. Не молчание, но пауза в активном движении людей по комнате. Эплби, обнаружив в волосах клочок паутины, избавился от него и присел в задумчивости.

Первое затемнение. Была в нем некая странность, в которой, возможно, таился ключ к дальнейшим событиям. Он осмотрел тогда предохранитель, который попросту перегорел, и заверил мистера Элиота, что это обычная техническая неисправность. И на его слова мистер Элиот прореагировал неадекватно. Совершенно непредсказуемо. Он явно опасался злого умысла, но, тем не менее, заверение Эплби его шокировало, повергнув в продолжительный стресс. И отсутствие здесь какой-либо логики уже насыщало ситуацию полезной для дела информацией.

Ведь Эплби не мог дать гарантий технического сбоя – он говорил лишь, что это выглядит поломкой. А такую поломку без труда можно организовать – небольшой манипуляции с предохранителем оказалось бы достаточно. Значит, мистера Элиота привело в смятение именно заявление, что, на первый взгляд, в случившемся не видно следов злого умысла. Иными словами, он был уверен, что электричество намеренно вывели из строя, а шоком для него стала попытка с помощью какого-то простого трюка скрыть следы недобрых намерений, выдав их за элементарную случайность. Причем испуг оказался столь сильным, вспомнил Эплби, что привел к глубокому, хотя и временному, сдвигу в сознании. И этому существовало только одно рациональное объяснение. Фокус с предохранителем мистер Элиот, скорее всего, придумал для сюжета будущего романа, но в итоге им не воспользовался. «Поступки, задуманные для Паука, но не включенные в текст книги…» – именно такая фраза содержалась в письме Патришии, и она-то служила невероятным в своей простоте ключом к необъяснимому, казалось бы, поведению мистера Элиота, когда он стоял перед электрическим щитом в подсобном помещении. Он видел перед собой следы поступка, придуманного им для вымышленного персонажа, но осуществленного кем-то в реальной жизни.

Подобная интерпретация, какой бы необычной она ни казалась, укладывалась в общую фактическую картину. Она даже проливала свет на первое замечание мистера Элиота по поводу затемнения: инцидент вызвал у него странное воспоминание о чем-то из прошлого. И если принять это объяснение, то в каком контексте следовало его рассматривать? Отбросив наносные фантазии по поводу того, что Паук действительно ожил и вылез из-под обложек книг о себе, какими конкретными фактами можно было на данный момент оперировать?