Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Он подошел к окну и стал негромко насвистывать – причем мелодия всколыхнула что-то недавнее в памяти Уинтера.

– Тогда уж прибавьте сюда, – сказал Хольм, – толпу менеджеров, людей с киностудии. Это затронет огромный по своим масштабам бизнес. Но я как раз собирался рассказать Уинтеру…

– Тихо! – Белинда вдруг замерла, стоя возле камина. – Ты это слышишь, Тимми?

Тимми перестал свистеть, и в тот же момент Уинтер узнал мелодию. Ее с завидным упорством насвистывала девушка, приехавшая, чтобы забрать их из амбара Ласлета. И он напряг слух вместе с остальными. Тимми явно лишь подхватил мотив, уже доносившийся откуда-то. Потому что из глубин дома до них доплывали неврастенические обрывки музыкальных фраз… Доплывали, потом пропадали и доплывали снова. На последней из услышанных нот Уинтер сумел распознать инструмент. Это был кларнет.

– Паук сам исполняет свою главную музыкальную тему, – тихо сказал Хольм. – Никогда не слышал ничего подобного.

Белинда по-прежнему не шевелилась. Тимми повернулся от окна и бросился к двери.

– Я разнесу этот дом до основания! – вскричал он. – Но будь я проклят, если не найду…

Но дверь открылась прежде, чем Тимми до нее добрался. И он остановился, узнав вошедшего.

– Это ты, Андре. О, боже!

В комнату проскользнул тот самый миниатюрный мужчина с пышной экзотической бородой.

– Питер! – воскликнул он с порога. – Меня осенила блестящая идея.

– Позволь тебе напомнить, милый Андре, что ты вторгаешься не совсем в свою сферу деятельности.

Но Андре лишь радостно рассмеялся. Если он тоже слышал мелодию, доносившуюся всего несколько секунд назад, то вида не подал.

– И это будет так забавно! Лучше, чем в прошлом году. Намного лучше, чем в позапрошлом…

– Боже, – твердил Тимми. – Боже, боже, боже!

– Я уже не говорю о более раннем периоде. – Андре щедро налил себе виски. – В три часа дня почему-то всегда так хочется чая, – шутливо заметил он.

Потом с сомнением завис над коробкой самых крупных сигар.

– Свою идею я позаимствовал у Пиранделло. Занавес открывается, пьеса идет своим чередом, как вдруг – тысяча чертей! – зритель начинает догадываться, что смотрит не просто спектакль, а пьесу внутри пьесы. Я подумал, а почему бы нам не употребить с пользой для себя эти шутки, о которых все сейчас только и говорят? Ну, вы понимаете, о чем я? Надеюсь, это действительно всего лишь шутки. – Он сделал короткую паузу и оглядел присутствующих. – Получится даже не столько пьеса внутри другой пьесы, сколько один характер Паука внутри другого. Как я и сказал, если мы сумеем что-то придумать на этой основе, то обретем неисчерпаемый источник самых занятных сюжетных ходов. Твой отец получит колоссальное удовольствие!

И он улыбнулся им всем. Причем сразу разобрать, невинной или злорадной была улыбка, оказалось невозможно.

– Поразмыслите об этом.

Он залпом выпил виски и удалился.

Воцарилось тягостное молчание.

– Мне показалось, – сказал Уинтер без всякой, впрочем, уверенности, – что это был Пуччини. И часто происходит нечто подобное?

Тимми вернулся к окну.

– Вы о музыке? Как я понимаю, ее выбор был рассчитан на особый эффект. Здесь заключен тонкий юмор. – Он повернулся и посмотрел на них. – Жить больше не стоит. Паук издает призрачные звуки. А тут еще Андре со своим чудовищным проектом! Что о нас подумает бедняга Хьюго?

Белинде тоже изменило обычное хладнокровие.

– Кстати, о твоем Хьюго! – воскликнула она срывающимся голосом. – Зачем ты притащил сюда этого своего ужасного приятеля, только потому, что я попросила…

Она оборвала фразу. Очевидно, для нее это было чисто внутрисемейное дело.

– Между прочим, – поспешил сменить тему Уинтер, – я хотел кое о чем у вас узнать. Мне это пришло в голову, когда Тимми упомянул о Бентоне. Та девушка, что встречала нас на станции… Запамятовал ее имя…

– Патришия Эплби, – подсказала Белинда.