Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– Бог ты мой! Вы говорите с такой убежденностью. Уж не станете ли вы утверждать, что видели…

– Лично я ничего не видела, – перебила его миссис Моул. – Ничего. Но вы же знаете о рукописях? Некоторые из рукописей мистера Элиота…

– Сами себя переписывают. Я слышал об этом. Но вот вопрос: они переписываются его же почерком или перепечатываются на пишущей машинке? Вот что мне представляется крайне важным. И, прежде чем я поверю, что здесь замешаны духи, мне бы хотелось поближе познакомиться с системой дверных замков и владельцами ключей от них.

Какое-то время миссис Моул потребовалось, чтобы воспринять такую простую и полную здравого смысла точку зрения. Но потом она ухватилась за рукав Уинтера и сказала:

– Как бы то ни было, но я знаю, что в этом доме появилась опасность. Реальная угроза. Что-то готовится. Назревает подлинная катастрофа. Ловушка уже расставлена.

Она то бледнела, то вновь покрывалась красными пятнами.

– Я, конечно, выражаюсь языком, каким сама же писала некоторые сценические диалоги. Но в том-то и дело. Плоды нашего собственного воображения, элементы нашей профессии зачастую оборачиваются против нас. Здесь и заключена вся тонкость ситуации.

– Согласен, но все тонкости придумал ловкий шутник из плоти и крови, который, скорее всего, не замышляет в итоге ничего столь уж зловещего.

– Мистер Уинтер, а вам известно, как именно рукописи переписывали сами себя?

– По словам Тимми, основной эффект заключался в том, что главный герой – этот самый Паук – взялся менять сюжет и решил пойти своим путем.

Миссис Моул кивнула.

– В общих чертах так и есть. – Но тут ею овладели сомнения. – Не знаю, имею ли право рассказать вам больше, – она посмотрели на него так пристально, что на секунду Уинтеру стало не по себе от ее взгляда, – но я расскажу. Потому что чувствую необходимость подтвердить справедливость своего утверждения: в Раст-Холле поселилась опасность.

– Кстати, об опасности, – послышался жизнерадостный голос. – Вы напомнили мне об одном смешном происшествии.

Уинтеру оставалось лишь еще раз пожалеть, что обстановка не располагала к вдумчивому анализу загадочных ситуаций. И он мрачно покосился на издателя Уэджа, столь бесцеремонно вмешавшегося в разговор.

– Вы напомнили мне, – продолжил Уэдж, – как я невольно взял грех на душу и содействовал появлению на свет массы грубых политических памфлетов. Неужели я никогда не рассказывал вам об этом, миссис Моул?

Старушка, вероятно, даже обрадовалась небольшой передышке и поспешила заверить, что он ей ничего подобного не рассказывал.

– А дело было так. Сам я никогда в политику не лез. Не моя это стезя. И тем не менее стал инициатором совершенно чуждых моему вкусу публикаций. Началось все с того, что я выпустил в свет серию нежнейших поэтических сборников в жутких псевдовикторианских бархатных обложках. Я назвал серию «Поэтическое золото», и она пользовалась огромным успехом. – Он окинул Уинтера беглым, но оценивающим взглядом. – Не думаю, что спрос на эти стихи был велик в таких местах, как Оксфорд или Кембридж, зато по всему миру выручка от продажи оказалась поистине выдающейся. Лучшего и пожелать было нельзя. Вы знаете Эндрю Урхарта?

Без особого энтузиазма Уинтеру пришлось признать, что ему доводилось встречаться с издателем Эндрю Урхартом на какой-то литературной вечеринке.

– Вообще говоря, Эндрю – проныра еще тот. Умеет вовремя подхватить выгодную идею или тенденцию. – Уэдж самодовольно ухмыльнулся. – Он обзвонил своих авторов и поручил им создать нечто аналогичное под тем же названием. Единственная проблема заключалась в том, что Эндрю – шотландец.

Уинтер и миссис Моул переглянулись, не понимая пока сути проблемы.