Молчаливые воды - Клайв Касслер, Джек дю Брюл (2010)

Третьего человека, стоявшего на мостике старого фрейтера, звали Анхель. Ему было двадцать с небольшим, одет он был в брюки из какого-то блестящего материала, похожего на ртуть, и белую рубашку навыпуск. Такой худой, что отчетливо видны были очертания автоматического пистолета, который он засунул на спине за пояс.

Но, возможно, он поступил так специально.

С другой стороны, Хуана не слишком беспокоила возможность обмана. Контрабанда – это бизнес, основанный на репутации; достаточно одного глупого поступка Анхеля, чтобы он больше никогда не участвовал в сделках.

– Лады, capitão, все в порядке, – сказал Анхель и свистнул своим людям внизу.

Один из них забрал из кабины трейлера сумку и направился к трапу, а остальные принялись грузить машины в трейлер. Кто-то из матросов встретил гангстера на трапе и провел по двум пролетам ржавых ступенек на мостик. Туда же вместе с ними вошел и Хуан. Единственное освещение давал экран древнего ретранслятора сигналов радара, он придавал всему болезненно зеленоватую окраску.

Бразилец поставил сумку на стол для карт, а Кабрильо добавил света. Волосы Анхеля заблестели не хуже его брюк.

– Оговоренная плата – двести тысяч долларов, – сказал Анхель, открывая потрепанную сумку. Этих денег почти хватит на покупку одного нового «Феррари». – Было бы больше, если бы вы согласились доставить три машины в Буэнос-Айрес.

– Забудь об этом, – сказал Хуан. – Я и близко туда не подведу мой корабль. И удачи капитану, который на это согласится. Дьявольщина, да теперь и законный груз нельзя везти в Байрес, какая там контрабанда!

Шагнув вперед, Кабрильо голенью задел стол. Послышался неестественный скрип. Анхель настороженно посмотрел на него, приблизив руку к рукояти пистолета.

Хуан мазнул рукой – «спокойно!», наклонился и закатал штанину. На три дюйма ниже колена его нога была заменена сложным протезом, похожим на реквизит из фильма «Терминатор».

– Профессиональный риск.

Бразилец пожал плечами.

Наличные были в пачках по десять тысяч. Хуан разделил их пополам, протянул половину Максу, и следующие несколько минут на мостике слышался лишь шелест пересчитываемых купюр. Все это были подлинные стодолларовые банкноты.

Хуан протянул руку.

– Приятно было иметь с вами дело, Анхель.

– Это мне было приятно, capitão. Желаю благополучного…

Остальную часть фразы заглушил резкий писк в динамике. Едва различимый голос вызывал капитана вниз, в кают-компанию.

– Прошу извинить, – сказал Хуан и повернулся к Максу. – Если не вернусь, когда придет лоцман, руль на тебе.

По внутренней лестнице он спустился на палубу. Внутри старое грузовое судно выглядело не лучше, чем снаружи. Стены десятилетиями не знали свежей краски, а на полу, где матросы в отдаленном прошлом пытались стереть пыль, виднелись пыльные полосы. Кают-компания освещалась чуть ярче, чем коридоры, на стены были налеплены устаревшие постеры. На одной стене – доска для объявлений, увешанная листками бумаги, предлагающими все что угодно: от уроков игры на гитаре у механика, покинувшего корабль десять лет назад, до напоминания о том, что 1 июля 1977 года Гонконг перейдет под контроль Китая.

В примыкающей кухне из вентиляционной решетки над печью свисали сталактиты затвердевшего жира толщиной в палец.

Кабрильо прошел через необитаемое помещение, а когда приблизился к стене, в той открылась совершенно незаметная дверь. За ней в прекрасно оборудованном коридоре стояла Линда Росс, оперативный вице-президент Корпорации. В иерархии она занимала третье место после Хуана и Макса. Крошечная, с маленьким курносым носом и склонностью менять цвет волос. Сейчас они, черные как смоль, густой волной падали ей на плечи.

Линда – ветеран флота, она плавала на ракетном крейсере и служила в Пентагоне; благодаря уникальному опыту и набору умений превосходно подходила для их работы.