Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник) - Морис Леблан (2014)

Все остолбенели. В пустой комнате эти слова отдались эхом. «Я сдаюсь!» Невероятно! От Арсена Люпена ожидали, что он внезапно исчезнет, что стена перед ним разверзнется и укроет его от нападающих. А он сдавался!

Ганимар вышел вперед и, чрезвычайно взволнованный, со всей серьезностью, приличествующей этому событию, протянул руку к своему противнику и с бесконечной радостью произнес:

– Арестовываю вас, Арсен Люпен!

– Бррр, – вздрогнул Люпен, – вы меня впечатлили, старина Ганимар. Какая скорбная физиономия! Можно подумать, что вы произносите речь на могиле своего друга. Ну же, не делайте похоронного лица.

– Я вас арестовываю.

– И это вас так потрясло? Именем закона, чьим верным слугой он является, Ганимар, главный инспектор, арестовывает злодея Люпена. Исторический момент, всю важность которого вы осознаете… Такое событие случается уже второй раз. Браво, Ганимар, вы далеко пойдете по карьерной лестнице!

И он протянул руки, чтобы на него надели наручники…

Это событие произошло довольно торжественно. Полицейские, несмотря на свою обычную грубость и ожесточенность против Люпена, действовали сдержанно, удивляясь, что им было позволено дотронуться до этой неприкосновенной персоны.

– Бедняга Люпен, – вздохнул Арсен Люпен, – что сказали бы твои друзья из аристократического предместья, если бы увидели, как тебя унижают?

Он напряг мускулы, разводя запястья. На его лбу вздулись вены. Звенья цепи впились в кожу.

– Пошло, – сказал он.

Разорванная цепь упала.

– Господа, дайте другую цепь, эта никуда не годится.

На него надели две.

– Отлично! Вам больше не придется беспокоиться. – И пересчитал полицейских. – Сколько вас, друзья мои? Двадцать пять? Тридцать? Многовато… Что ж, делать нечего. Вот если бы вас было только пятнадцать…

Арсен Люпен был великим актером. Он играл роль инстинктивно и с воодушевлением, дерзко и непринужденно. Шолмс смотрел на происходящее, оценивая все нюансы, как смотрят хороший спектакль. Складывалось странное впечатление, что между тридцатью людьми, за спинами которых стоял весь великолепный аппарат правосудия, и этим человеком, безоружным и закованным в цепи, борьба велась на равных.

– Ну, мэтр, – обратился к нему арестованный, – вот это ваша работа. Благодаря вам Люпен будет гнить на влажной соломе в тюремной камере. Признайтесь, ведь ваша совесть не совсем спокойна и вас гложут сомнения?

Сам того не желая, англичанин пожал плечами, словно желая сказать: «Все зависело от вас…»

– Никогда! Никогда! – воскликнул Люпен. – Отдать вам голубой бриллиант? Ну нет! Он слишком дорого мне обошелся. Я им дорожу. Во время первого визита, который я буду иметь честь нанести вам в Лондоне, – думаю, в следующем месяце – я расскажу вам о причинах… А вы будете в Лондоне в будущем месяце? Или вы предпочитаете Вену? Санкт-Петербург?

Вверху вдруг зазвенел звонок. Арсен Люпен подскочил. Это была не тревожная сигнализация, а звонок телефона, провода которого доходили до кабинета и заканчивались между двумя окнами. Аппарат не был убран.

Телефон! Кто попадется в ловушку, расставленную нелепым случаем? Люпен яростно шагнул к аппарату, как будто хотел разбить его на части и тем самым заглушить таинственный голос, просивший его к телефону. Но Ганимар уже снял трубку и наклонился к телефону.

– Алло… алло… номер 648.73… да, верно.

Быстро, властно Шолмс отстранил его, схватил обе трубки и приложил к микрофону платок, чтобы сделать свой голос неузнаваемым.

Он взглянул на Люпена. Взгляд, которым они обменялись, говорил о том, что их поразила одна и та же мысль, что оба до мельчайших подробностей предвидели очевидность того, что это звонит Белокурая дама. Она полагала, что звонит Феликсу Дави, вернее, Максиму Бермону, а говорить ей предстояло с Шолмсом!

Англичанин произнес:

– Алло! Алло!

Тишина. Потом Шолмс ответил:

– Да, это я, Максим.