Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник) - Морис Леблан (2014)

– Да отпустите меня, Вилсон! Отпустите меня!

Завязалась борьба, во время которой неизвестный господин усмирил лошадь и пустил ее вскачь.

– Вот теперь стреляйте! – торжествуя, воскликнул Вилсон, когда всадник удалился на безопасное расстояние.

– Да вы трижды идиот! Неужели вы не поняли, что это был сообщник Арсена Люпена?

Шолмс дрожал от гнева. Бедняга Вилсон пробормотал:

– Что вы говорите? Этот джентльмен?

– Сообщник Люпена, как и рабочие, сбросившие нам на головы мешок.

– Да возможно ли это?

– Возможно или нет, но это был шанс добыть доказательство.

– Пристрелив того джентльмена?

– Застрелив его лошадь всего-навсего. Если бы не вы, у меня в руках был бы один из сообщников Люпена. Осознаете свою глупость?

Вторая половина дня была печальной. Они не обменялись ни словом. В пять часов, когда они ходили взад-вперед по улице Клапейрон, стараясь держаться подальше от домов, трое молодых рабочих, распевавших и державшихся за руки, толкнули их и хотели пройти дальше, не расступившись в стороны. Шолмс, у которого было дурное настроение, сцепился с ними. Началась потасовка. Шолмс встал в позу боксера и нанес одному один удар в грудь, другому – в лицо, избив двоих из этой троицы. И те, не сопротивляясь, сбежали, как и их товарищ.

– Ну вот, – вскричал англичанин, – мне стало лучше! У меня были напряжены нервы… отличный случай… – Глядя на Вилсона, прислонившегося к стене, он спросил: – Что? Что с вами, старина, вы побледнели!

Тот указал на свою вяло повисшую руку и прошептал:

– Не знаю, что со мной. Рука болит.

– Болит рука? И сильно?

– Да… да… правая рука…

Несмотря на все усилия, он не мог пошевелить рукой. Херлок ощупал ее, сначала слегка, потом сильнее, «чтобы оценить, – как он выразился, – уровень боли». Уровень боли был настолько высок, что, встревожившись, они зашли в аптеку по соседству, где Вилсон тут же упал в обморок.

Аптекарь и его помощники бросились им на помощь и пришли к выводу, что рука сломана. Встал вопрос о больнице, хирурге и операции. А пока они раздели пациента, который принялся стонать от боли.

– Ну же, ну, все хорошо, – приговаривал Шолмс, которому доверили поддерживать руку Вилсона, – потерпите, старина… пять-шесть недель, не больше… Но они поплатятся, мерзавцы… особенно он… потому что это снова проклятый Люпен нанес удар… Клянусь вам, что если когда-нибудь…

Внезапно он замолчал и отпустил руку, что вызвало у Вилсона такой приступ боли, что несчастный снова потерял сознание. Ударив себя по лбу, Херлок Шолмс произнес:

– Вилсон, мне пришла в голову одна мысль… А что, если… – Шолмс застыл, взгляд его остановился, он отрывисто бормотал: – Ну да, именно… это все объяснило бы… мы ищем вдали то, что находится рядом… черт меня побери, я знал об этом, стоило только поразмыслить… Ах, старина Вилсон, думаю, вы будете довольны!

Оставив старого друга, он выскочил на улицу и бросился к дому номер 25.

Наверху, справа от двери, на одном из камней было написано: «Детанж, архитектор, 1875».

На доме 23 – та же надпись.

Пока что все шло, как и следовало ожидать. Но там, на улице Анри-Мартен… Какая надпись будет там?

Мимо проезжал экипаж.

– Кучер, гони на авеню Анри-Мартен, дом сто тридцать четыре!

Стоя в экипаже, он подгонял лошадь и обещал чаевые кучеру. Быстрее! Еще быстрее!

Какая же тревога охватила его при повороте на улицу де ля Помп! Была ли хоть крупица правды в том, что он смутно предвидел?

На одном из камней особняка обнаружилась та же надпись: «Детанж, архитектор, 1874».

На соседних зданиях тоже: «Детанж, архитектор, 1874».

Эмоции были настолько сильны, что он несколько минут, дрожа от радости, сидел в глубине экипажа. Наконец-то в сумерках забрезжил маленький лучик! Среди темного леса, где переплетались тысячи тропинок, он увидел первый след, который оставил неприятель!