Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - Кристофер Бруард (2004)

А между тем разнообразие лондонской моды периода между войнами заключено между полюсами гламура и прилежного конформизма в одежде. То, что увеличение объема производства и расширение ассортимента товаров уже тогда могло вызывать принципиально разную оценку, не подлежит сомнению. Так, многие представители столичной элиты считали жителей городских окраин и предместий жалкими подражателями[290]. В 1935 году сатирик Чарльз Дафф писал в своем «Антропологическом очерке из жизни лондонского предместья»: «Их речь, одежда и поведение – сплошное подражание друг другу. Они копируют наклон шляпы, цвет шейного платка и сорт цветов в саду… Пройдясь по улице, я увидел одно и то же почти в каждом доме: мужчину в брюках-гольф, женщину в хлопчатобумажном платье, собаку модной породы, автомобиль и радиоприемник…»[291] В то же время рост индивидуального и классового самосознания обитателей лондонских окраин также становился предметом восхищения и глубокого изучения[292]. Отнюдь не консервативные персонажи, которых описывает в сцене вечеринки в своих юмористических мемуарах «Дни на отшибе» (1928) К.Р.Г. Браун, – это представители честолюбивого низшего среднего класса, которых неограниченные потребительские возможности поощряют к тому, чтобы выражать свои амбиции при помощи одежды. Автор и его супруга с волнением приближаются к дому миссис Гризли-Гул, гранд-дамы с Акация-авеню в юго-восточном Лондоне:

Мои волосы поддались, мы… были встречены сильно накрахмаленным лакеем, с нас стянули уличное облачение и сопроводили в просторное и дерзко освещенное жилище, где сегодня собралось лучшее общество Акация-авеню.

Среди гостей мы заметили хозяйку дома в пышном одеянии нежно-лилового бархата, которое делало ее как будто еще полнее и ниже ростом, супругов Уиллсмитов: она в ядовито-зеленом, он – в тугом воротнике и, как мы предполагали, в тех самых патентованных подтяжках, которыми он гордился почти до неприличия, – затем миссис Тимблтон-Твигг, неотвратимо величественную в костюме из альпака и блесток, миссис Эджуорси, в серьгах из черного янтаря в ушах и с улыбкой до ушей, мистера Эджуорси в облаке нафталинового аромата и пасмурном настроении и близняшек Эджуорси в пюсовом, мистера Даккетта в штиблетах с резинкой, а также мы увидели слишком много мисс Пэнк, которая была обряжена в такой туалет, что для дамы ее лет и сложения был равносилен скандалу[293].

Как велико сходство и как тонко различие в одежде и манерах общества, собиравшегося в гостях у миссис Дэллоуэй и у миссис Гризли-Гул. Бархат и блестки – это основа столичного шика, если знать, как их носить. Вероятно, это сходство отражало изменения в обществе в период между войнами: твердое положение зажиточного среднего класса было подорвано вследствие упадка империи и экономического кризиса, а нижний средний класс, напротив, креп, вовсю пользуясь услугами предоставления займов и покупки в рассрочку и наслаждаясь стабильностью, которую обеспечивала занятость в общественной сфере и сфере досуга. «Уравнивание» в культуре и уровне жизни, по-видимому, было неизбежным в сложившихся обстоятельствах, однако связи между двумя репрезентациями лондонской светской жизни обязаны своим существованием куда более специфичным для своих обстоятельств влияниям, нежели в общих чертах обозначенные политические и социальные изменения. Как я пытался показать в этой главе, лондонская хозяйка, покупая платье на вечеринку, получала в довесок возрожденную розничную торговлю, которая принимала в себя все, что современность могла предложить. «Демократизация» стиля в одежде была одним из последствий, но кроме того кинематограф, бутики и универмаги в центре и на окраинах также помогали прорастать семенам присущей индивидуалистическому мировоззрению стойкости, которые упадут в воронки от бомб и дадут пышные всходы, как предсказывала в 1937 году Элисон Сетт: