Помиримся… у алтаря? - Энни Уэст (2013)

– Мне все равно, веришь ты мне или нет, – сказал Джонас, но это было ложью. Ее слепая вера в невиновность Сильвии сводила его с ума. Возможно, потому, что сам он никогда не испытывал ничего подобного со стороны собственных родителей. Почему она так яростно защищает женщину, которая этого не заслуживает?

Пирс всю жизнь манкировал своими родительскими обязанностями, у него всегда были причины для того, чтобы не возвращаться из Лондона домой. Что касается матери, Джонас искренне считал, что она его по-своему любила. Но она была настолько зациклена на своем разочаровании в мужчине, который женился скорее на ее наследстве, чем на ней самой, что едва ли обращала внимание на сына.

Джонас сунул руку в карман и вытащил ксерокопии чеков.

– Взгляни. – Он протянул бумаги Равенне. – Я никогда не лгу.

И действительно, в отличие от отца, всегда ловко манипулировавшего фактами ради собственной выгоды, Джонас был предельно откровенным.

Равенна судорожно сглотнула и протянула руку, чтобы взять бумаги. Она опустила взгляд и посмотрела на ксерокопии. Бумага зашелестела, словно откуда-то вдруг подул ветер, и Джонас заметил, что у нее дрожат руки. И в тот момент чувство вины затмило его мрачное самодовольство. Он понял, что выместил свою злобу на Сильвию на ее дочь.

Желудок Джонаса неприятно сжался, когда он посмотрел со стороны на свою стычку с Равенной. Даже несмотря на свою решимость заставить Сильвию заплатить за все, что она сделала, он вел себя глупо. Он наступал и требовал, в то время как можно было просто спокойно обо всем расспросить. И хуже всего то, что он был слишком занят собственными переживаниями, чтобы понять, что это станет для Равенны настоящим шоком.

– Может, присядешь? – Слова, слетавшие с его языка, были резкими, как пули, от отвращения к себе самому.

Она ничего не ответила, просто стояла, опустив голову, и смотрела на бумаги в своих трясущихся руках. Черт! Джонас наклонился к ней, пытаясь рассмотреть выражение ее лица, но увидел лишь плотно сжатые челюсти и абсолютно пустой взгляд.

Равенна прикусила нижнюю губу, и Джонас сказал себе, что огонь, охвативший его в тот момент, – это стыд, а вовсе не возбуждение. Сама мысль о том, что женщина так легко может вывести из равновесия мужчину, всегда гордившегося своей сдержанностью, испугала его. И эта женщина – дочь той, которая погубила его мать!

– Равенна? – В его голосе звучала такая нелепая нерешительность, словно земля вот-вот разверзнется под его ногами.

Когда она подняла голову, глаза ее пылали бешеным огнем. Она отвернулась к окну.

– Ты ошибаешься. – Ее голос был жестким и напряженным. – Сильвия не делала этого.

– Перестань отрицать очевидное, Равенна, слишком поздно. У меня есть доказательства, что это подделка.

– Хорошо, это подделка. Но не факт, что это сделала Сильвия. – Она выпрямилась.

Джонас покачал головой, внезапно почувствовав страшную усталость.

– Просто скажи, где она, и я сам с ней разберусь.

– Ты не будешь с ней разбираться, потому что она не имеет к этому никакого отношения. – Равенна смело встретила его пристальный взгляд. – Это сделала я. Я взяла твои деньги.

Глава 3

Во рту у Равенны пересохло настолько, что она не могла проглотить комок, словно застрявший в горле. Но она не отвернулась. Равенна смело ответила на взгляд Джонаса. Она боялась, что, если проявит хотя бы малейшие эмоции, он ей не поверит.

Он должен ей поверить! Тогда он не сможет обвинить в краже ее мать.

Для Равенны все встало на свои места: оказывается, щедрость Пирса покрывала не только медицинские расходы, но и пребывание Равенны в дорогом швейцарском санатории. Только, похоже, это не было решением Пирса. Видимо, Сильвия решила нарушить закон, чтобы помочь своей дочери.