Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

Ванесса поморщилась. «Когда он отправлялся в путешествие, его единственным другом был наркобарыга. И Ганс чуть не погубил всю его жизнь». Стараясь не говорить пренебрежительно, она поинтересовалась:

– И кого вы предлагаете?

Ивонна собралась с духом:

– Что если вам пригласить Ариадну? Она уже закончила школу. Квентин говорил мне, что они это обсуждали до… этого инцидента.

Ванесса опешила:

– Когда он вам это сказал?

Ивонна бросила взгляд на Кертиса.

– На днях, дорогуша. Когда ты была на работе.

Ванесса отвернулась и подошла к окну в гостиной, пряча слезы. Что она сделала не так? Почему сын разговаривает с бабушкой, а не с ней? Она сжала кулаки.

– Ты – чудесная мать, Ванесса. Ты делаешь для него все, что в твоих силах. Но ты не можешь его спасти. Его врач, когда я в последний раз приходила сюда, сказал мне: «Ему нужна новая путеводная звезда. Ему нужен кто-то, кто построит для него мост в будущее». Ты можешь пройти с ним туда, но я не думаю, что ты сумеешь показать ему путь.

Ванесса обняла себя за плечи, чтобы отогнать отчаяние.

– Почему ты думаешь, что Ариадна справится?

Ивонна мягко коснулась ее локтя:

– Я не знаю, сможет она или нет. Но разве не стоит попробовать?

* * *

Под колесами «мерседеса» Кертиса мили между Аннаполисом и Норфолком пролетали незаметно. К счастью, Кертис наполнил молчание музыкой, а не словами. Ванесса смотрела на размытые пейзажи за окном и старалась не думать о предложении Ивонны, старалась не думать ни о чем, кроме кипучего Скрипичного концерта № 3. Всякий раз, когда мысли ее устремлялись к Квентину, она представляла, как играет этот концерт, как смычок танцует на струнах скрипки Биссолотти. Так прошло полчаса, затем еще сорок минут под Брамса, потом час с Мендельсоном и наконец с Бетховеном, пока Кертис не выключил магнитолу, позволив ей молчать до конца поездки.

Без четверти десять они выехали из туннеля под Хамптон-роудс и углубились в деловой район Норфолка. Здание суда стояло на углу Брамблтон-авеню и Гранби-стрит: каменный монолит под гранитным небом. Оставив машину на соседней стоянке, они прошли через боковой вход, миновали охрану и на медно-деревянном лифте поднялись на третий этаж. Зал суда находился в конце мраморного вестибюля, за двухстворчатой дверью, обитой старой вирджинской свиной кожей (этой подробностью с нею поделился Кертис, когда они в первый раз попали сюда). Они заняли места в глубине зала и стали ждать появления судьи.

Ванесса окинула взглядом лица сидевших рядом и стала разглаживать юбку, чтобы чем-то занять беспокойные пальцы. В отличие от прошлого слушания, представителей прессы почти не было. Она узнала пару журналистов, агентов Хьюитта и Эскобидо из ФБР, но не увидела репортеров из крупных медиакомпаний, которые пытались получить от нее какое-нибудь заявление после предъявления обвинения. Прочие зрители, судя по внешнему виду, были юристами и государственными служащими – в темных костюмах и с напыщенными лицами.

Был там и Исмаил. Каждый раз, видя его, она снова чувствовала боль… и ненависть. Она смотрела на его затылок, сверлила взглядом дыры в его черепе, словно хотела проникнуть в его мозг и потребовать ответы на вопросы: «Зачем? За что ты убил моего мужа? Почему хотел убить сына?» Шли секунды, и эти вопросы превратились в кипящий котел ярости. «Они похоронят тебя в безымянной могиле».

– Прошу встать! – провозгласил секретарь, и удары его молотка эхом разнеслись по сводчатому залу.

Ванесса и Кертис встали, и судья Маккензи взошла на скамью. Поверх очков она посмотрела на адвокатов:

– Я ознакомилась с вашими ходатайствами и записками. Начнем с ходатайств и закончим записками. Учитывая то время, которое у нас имеется, предлагаю приступить к обсуждению вновь открывшихся обстоятельств дела. Госпожа Деррик?