Волчица - Джордж Уайт-Мелвилл (2013)

— Он сказал, что живет здесь недалеко, — наивно отвечала Розина, — в четверти мили отсюда. Он называл себя графом Монтарба. Должно быть это наш сеньор. Я не знаю, тот ли это самый?

— Высокий брюнет? — спросил Пьер с живостью, но говоря вполголоса, как бы опасаясь, чтобы его не услыхали. — С белыми руками и нехорошими глазами, которые блестят как у пойманного ястреба? Да, это он.

— Так садитесь и расскажите мне про него, — сказала Розина.

Вместо того, чтобы повиноваться, Пьер прошелся раза два-три по комнате, подошел к окну, взглянул на занесенное снегом пространство, запер поплотнее двери и остановился перед простым деревянным столом, на котором сидела Розина.

— Не хорошо так говорить про господ, — сказал он тихим, но твердым голосом сдержанной страсти. — Они похожи на волков в нашем лесу — так же люты, так же жадны и так же безжалостны. Они даже хуже волков, потому что волком движет только чувство голода, между тем как этими… ну да все равно, не станем говорить о таких вещах, от них кровь бьет в голову. Дайте срок! Придет, может быть, время, когда не будет больше господ во Франции!

Молодая девушка смотрела на него испуганными глазами.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она едва слышно.

— Они отжили свой век! — продолжал Пьер с жаром, охватывавшим его тем сильнее, чем более он старался сдержать себя. — Все это должно измениться. Изъеденные гнилью, отжившие основы не могут устоять против дружных усилий честных людей, готовых пожертвовать кровью, чтобы разрушить их и срыть до основания. Есть граница всему — и силе воли, и быстроте коня, и любви матери, и терпению жены (вы улыбаетесь Розина), и даже долготерпению мужчины!

— Ну, меру последнего не трудно переполнить, — заметила Розина насмешливо, но Пьер был так занят своими мыслями, что не обратил внимания на ее шутку.

— Мы умнее, чем были наши отцы, — продолжал он. — Со знаниями является размышление и век разума уже близок. Мы уже начинаем спрашивать себя, действительно ли природа создает целые сотни, тысячи людей для того только, чтобы служить потребностям, прихотям и порокам одного человека! Розина, вам бы следовало послушать, что говорят об этом в городах. Мы слышали вчера вечером, нас собралось человек двадцать или более, возле кузницы. Из Парижа нарочно прислан для этого депутат — и я вам скажу, никогда еще даже отец Игнатус не говорил с таким жаром и с такой силой. У него прямо пена стояла у рта, он бесновался как заведенный, а между тем, все, что он говорил, сущая правда.

— Не всякую правду приятно слышать, — заметила Розина, прибавив с досадной непоследовательностью, — А каков этот депутат? Долго он здесь пробудет?

— Он появляется и исчезает как ветер, — отвечал Пьер. — Он переходит из селения в селение, из провинции в провинцию, по мере того как получает секретные указания из центрального комитета в Париже. Да, Розина, если бы только ваш графчик узнал об этом, он бы поймал его и пристрелил без жалости как собаку!

— Пристрелил? Они что — смертные враги? — спросила девушка.

— Они? Тиран и патриот, — отвечал Пьер, — притеснитель и угнетенный, — аристократ и гражданин, одним словом. Как же им не быть смертельными врагами?

Она смотрела на него с тревогой, между тем как Пьер продолжал с прежним жаром: