За ширмой - Василиса Савицкая (2016)

Я смотрела на него. Уже тогда я начинала понимать, что я – я, которая еще недавно рассказывала себе, что никогда не влюблюсь в этого человека, я, которая видела в нем несуразное, нелепое существо с уставшими глазами, не излучающими ни радости, ни счастья, я молчала сейчас и понимала, что не смогу жить больше без его нелепости и несуразности.

– Знаешь, что мне хочется? – не отпуская меня, спросил он.

– Нет.

– Мне хочется положить тебя в карман и носить тебя там всегда.

– Зачем? – рассмеялась я.

– Как зачем, я хочу, чтоб ты всегда была рядом, – он еще крепче прижал меня и уткнулся лицом в мои волосы.

***

Я открыла глаза и пошла в комнату. Я стояла и смотрела, как медленно закипает кофе, как маленькие пузырьки поднимаются со дна и лопаются, соприкасаясь с воздухом. Темно-коричневая пена поползла вверх, перекинулась через край и начала стекать вниз на плитку, издавая жуткое шипение. Я очнулась.

– Черт! – выругалась и отставила кофе в сторону.

Я перестала звонить ему, просто перестала. Я всегда звонила ему, я не могла дожидаться его звонков, мне хотелось слышать его голос, мне хотелось знать заранее, что он будет со мной, но я устала. Устала от чувства навязчивости, что это все стало нужно только мне, и я перестала. Последний раз, когда я позвонила ему, мы поссорились, я не помню из-за чего. Я перестала звонить ему пять дней назад.

Каждый день был новым испытанием. Я боролась с зависимостью. Люди бросают пить и борются с алкогольной зависимостью, люди перестают принимать наркотики и борются с наркотической зависимостью, а я перестала звонить.

Утром было легче. Утром была надежда, что он позвонит, утром была суета, отвлекающая от ожидания, но с каждым продвижением стрелок вперед становилось все тяжелее и тяжелее. Я бродила по дому, как наркоман, пытающийся перебороть ломку, глядя на телефон, пытаясь придумать, что сказать ему, понимая, что слишком поздно. Я не хотела слышать его, я не знала, что сказать ему. От его звонка не станет легче, просто опять начнется борьба. Борьба за место под солнцем, которое я уже пять дней ненавидела. Мы переступили через черту, за которой не было ничего. Но мне было тяжело. Я привыкла к нему, он влюбил меня в себя, он долго шел к этому, он практически заставил меня сделать это. Я не могла искоренить зависимость от него. Но самое большее, что меня угнетало, – это борьба самой с собой, ведь он даже не понимал, что я перестала быть его, я не звоню, потому что меня больше нет.

Он всегда был немного чокнутым, он был не таким, как все. За все существование человечества выработался определенный стереотип отношений, которому в общем следовали все люди. На устоявшиеся вопросы были устоявшиеся ответы, люди опирались на какие-то ритуальные моменты в отношениях, какие-то жесты, какое-то поведение. Я не знаю, плохо это или хорошо, но я была продуктом этого онтогенеза и привыкла, как и все, следовать этим правилам, а с ним было все не так, он был как пришелец с другой планеты. Не отрицая этого, он всегда объяснял свое поведение неумением общаться с людьми или недостаточностью опыта, но меня не устраивали эти объяснения, я не могла подстроиться к нему, мне было сложно воспринимать его таким, каким он был, и я боролась, боролась не понятно с кем. В те моменты, когда мы сорились, в те моменты, когда я была уверена в его реакции, он вел себя радикально наоборот, и мне ничего не оставалось делать, как мириться с этим.

Я говорила ему: «Мне болит голова». Мне болит – это диалектное, так надо?да

– Выпей таблетку, – не отрываясь от своих дел, говорил он. И это было сказано так искренне, это было пропитано такой заботой, что мне ничего не оставалось делать, как пить таблетку. Но я была взрослым человеком и прекрасно понимала, что когда что-либо болит, нужно пить таблетку. Мне нужна была другая реакция. Я не знаю: то ли жалость, то ли сочувствие или соучастие, но не «выпей таблетку».