Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник) - Артур Конан Дойл

– Случайно я заметил, что, уже полностью одевшись, но еще не выйдя из дому, она писала записку. Вы обратили внимание на то, что на указательном пальце правой руки ее перчатка была порвана, но не заметили, что и на перчатке, и на самом пальце были следы фиолетовых чернил. Она писала в спешке и слишком глубоко макала перо в чернильницу. Наверняка эти следы появились сегодня утром, иначе они бы успели потускнеть. Все эти наблюдения, конечно, интересны, но довольно примитивны. Ватсон, давайте вернемся к делу. Вы не могли бы прочитать мне из объявления описание внешности мистера Госмера Эйнджела?

Я поднес небольшую газетную вырезку к свету.

«Утром четырнадцатого числа, – говорилось в заметке, – пропал джентльмен по имени Госмер Эйнджел. Рост – пять футов семь дюймов, крепкого телосложения, желтоватый цвет лица; волосы черные, на макушке редкие; кустистые черные бакенбарды и усы; носит темные очки; разговаривает тихо. Одет в черный фрак на шелковой подкладке, черный камзол с золотой цепочкой, серые твидовые брюки и коричневые гетры поверх штиблет с резиновыми вставками. Известно, что работал в конторе на Леднхолл-стрит. Тому, кто предоставит…

– Достаточно, – оборвал меня Холмс. – Теперь займемся письмами. – Он стал один за другим просматривать листы. – Ничего примечательного. Никаких зацепок, кроме того, что в одном месте он цитирует Бальзака{35}. Однако кое-что должно вас удивить.

– Все они напечатаны на машинке.

– Более того, напечатана даже подпись. Видите эти аккуратные строчки внизу: «Госмер Эйнджел»? Дата стоит, но адреса нет, указана только улица – «Леднхолл-стрит», что довольно странно. Отсутствие подписи – очень важный пункт… Можно даже сказать, решающий.

– И о чем же это говорит?

– Друг мой, неужели вы действительно не понимаете, какое огромное значение это обстоятельство имеет для данного дела?

– Если честно, не очень. Может быть, он таким образом хотел обеспечить себе возможность отвертеться, если бы его обвинили в нарушении обещания?

– Нет, дело не в этом, – вздохнул Холмс. – Ну да ладно. Мне нужно написать два письма, которые решат этот вопрос: одно – в контору в Сити, другое – отчиму девушки, мистеру Уиндибенку, я попрошу его зайти к нам завтра в шесть вечера. Нужно поговорить и с мужской частью этого семейства. Что ж, доктор, до тех пор пока не придут ответы на мои письма, мы ничего не можем сделать, так что пока отложим это небольшое дело.

Я никогда не сомневался в незаурядности ума и готовности к действиям своего друга и поэтому посчитал, что у него достаточно оснований с такой легкостью и некоторым пренебрежением отнестись к этой загадке. До сих пор мне было известно лишь об одной его неудаче – это случай с королем Богемии и фотографией Ирен Адлер. Однако, когда я оглядываюсь назад и вспоминаю таинственное дело о «Знаке четырех» и удивительные обстоятельства, связанные с «Этюдом в багровых тонах», то чувствую, что лишь действительно неразрешимая загадка окажется ему не по силам.

Я оставил его сосредоточенно курящим черную глиняную трубку в полной уверенности, что, когда я вернусь завтра вечером, у него в руках уже будут все необходимые нити, ведущие к установлению личности пропавшего жениха мисс Мэри Сазерленд.

Однако на следующий день мне пришлось заняться другим очень важным делом, связанным с моей профессией: я весь день просидел у постели тяжело больного пациента. Было уже почти шесть вечера, когда я наконец освободился и смог вскочить в кеб, чтобы помчаться на Бейкер-стрит, опасаясь пропустить развязку этой истории. Однако, когда я вбежал в гостиную своего друга, моим глазам предстала совсем не та картина, которую я ожидал увидеть. Холмс был один, более того, он дремал, уютно свернувшись калачиком в своем любимом кресле. Ряды разносортных склянок и пробирок на столе, распространяющие по комнате резкий запах соляной кислоты, подсказали мне, что он весь день занимался столь милыми его сердцу химическими опытами.