Дочь Волка - Виктория Витуорт (2016)

Солнце уже село, и постепенно начали сгущаться сумерки. Толпа раскачивалась и кренилась, а затем вдруг рванула в сторону поместья. Женщины и дети бросились врассыпную, визжа от возбуждения, а все сборище медленно и неуклюже двинулось за ними. Внезапно что-то ткнулось Хирелу в живот. Опустив глаза, он увидел, что в руки ему суют бочонок. Он без колебаний нагнулся, крепко обхватил его и неумолимо устремился вперед, двигаясь зигзагами через разгоряченную толпу, словно это были не крепкие мужчины, а заросли тростника. Он знал, что может опередить большинство тяжеловесных бойцов монастыря, а у тех, которые были проворнее его, не хватило бы сил вырвать у него бочку. Просто выбраться из толчеи, протащить ее пару фарлонгов[16], а там можно уже и передать кому-то из своих сотоварищей, способных быстро бегать. Он огляделся в поисках союзника. Вероятно, это должен быть Видиа – егерь поместья, жилистый и ловкий, который славился беспощадностью в этой игре. Но когда Хирел выбрался из давки, никого поблизости не оказалось, так что он просто наклонил голову и бросился вперед…

Во двор поместья его внесли на руках. И каждый выкрикивал его имя.

Все было готово для пира, и они тут же навалились на еду, все еще измазанные в грязи, но теперь уже закадычные друзья – люди из монастыря и поместья. Это было лучшее сражение за бочонок за все времена. Про эту победу можно было сложить гимн, прославляющий самоотверженных бойцов. В воздухе плавал аромат жареной свинины, были открыты самые большие бочки с южным вином. Впервые в жизни Хирел оказался за стоящим на возвышении столом в таком блестящем окружении – с Радмером, повелителем Донмута, с его братом-аббатом, с леди Абархильд и ее внучкой, со всей верхушкой поместья и монастыря, а его победный бочонок, украшенный гирляндой из плюща, стоял на доске, покрытой холстом, прямо перед ним. Он смотрел на женщин, двигавшихся по залу с полными тяжелыми кувшинами, и они казались ему ангелами с небес.

Это событие должно было стать легендой. Двадцать, тридцать лет спустя, когда он уже будет стариком, на него будут показывать пальцами сыновья тех, чьи отцы сейчас сами были подростками, и будут рассказывать им, как Хирел, простой пастух из поместья Донмут, выиграл бочонок.

Он плавал в море всеобщего одобрения, приправленного сладким вином и ароматным элем, наслаждаясь незнакомыми вкусами и редкими удовольствиями. Хрустящая жирная корочка на жареной свинине. Зайчатина. Гренки, обжаренные в яйце с какими-то специями, которых он никогда раньше не пробовал.

По мере того как кувшины двигались по кругу, в зале становилось все более шумно и тепло, а шутки и шалости делались все более смелыми. Посреди всего этого веселья выделялся дьякон Хихред, втянутый в какую-то замысловатую питейную забаву. Женщины ушли. И это было правильно.

Луны в эту ночь не было. Взор Хирела уже затуманился, и он глубокомысленно кивал сам себе. И вполне осознанно. Кто знает, какие опасности таит в себе эта летняя сказочная – трауи[17] – ночь? Он рывком поднялся со скамьи и встал на ноги. Он был героем этого часа и поэтому должен быть в центре зала и в гуще всех игр. Под рев толпы он шагнул с помоста, и собственное имя, повторяемое десятками людей, звучало в ушах его сладкой музыкой.

И он вдруг поймал себя на том, что жалеет, что женщины ушли. Ему хотелось, чтобы они тоже восхищались им. Чтобы та, светловолосая, снова посмотрела на него.

7

– Все. Довольно. Ты слышала мой ответ. – Радмер встал, едва не коснувшись головой низкой балки. – Ты остаешься в поместье. Пока что ты нам нужна здесь – до поры до времени.

Абархильд что-то сердито прошипела сквозь зубы. Теперь уже оба сына перечат ей. Ее сыновья, которые никогда, никогда и ни в чем не соглашались друг с другом. Альфа и омега ее материнства в этом английском браке. Двое выживших детей.