Тайные знаки - Сашнева Александра (2003)

Зеркало. Скорее смотреть в зеркало. Марго с замиранием сердца вступила в пространство, в котором равенство угла падения и угла отражения было доступно ее зрительным органам — ее оптическим приборам. Да нет. Не так страшно, как могло быть. Марго стащила с себя одежду. И… увидела перед собой (уже голой) Андрэ. Он насмешливо взглянул на Кошину наготу, открыл кран, наклонился над раковиной и долго держал лицо в воде, в ладонях сложенных ковшиком.

Он вел себя так, словно они уже знали друг друга миллион лет. Словно они были братом и сестрой. Или мужем и женой. Или двумя компьютерами, соединенными в сеть. Словно он уже на все имел право. Марго не предстваляла, что было бы, если бы вдруг вернулся Поль.

Она медленно шагнула к ванной и поставила ногу на бортик.

Андрэ все стоял около раковины.

И она представила, как он сейчас поднимет лицо, закроет кран, повернув его жилистыми пальцами, а потом повернется к ней лицом и, не раздеваясь, потому что скоро вернется Поль, вцепится в нее этими холеными пальцами и забудет всю свою холеность. И чертова рубашка Андрэ расстегнется, и его грудь, горячая, раздувающаяся, как мехи, грудь, плотно прижмется к ее груди, и они будут обливаться общим их потом, и задыхаться, и скользить в этом поту, который будет литься горячими солеными потоками. А она сделает вид, конечно, что сопротивляется, и они возбудятся от этого только больше. И потом они вместе содрогнутся и умрут.

Потому что выжить после такого невозможно.

Поль прав — бывает невыносимое счастье.

Или снова превратятся в людей? Или в роботов? Марго запуталась.

Андрэ закрыл кран, повернув его жилистыми пальцами, обернулся к Коше лицом, улыбнулся с пониманием момента и вышел из бэд-рума.

Ну и черт с ним!

Марго разозлилась и шагнула в ванну.

Вода. Теплая добрая вода! Это тоже очень неплохо.

Наверное люди произошли от тюленей. Кошек не затащишь в воду, да и собаки не любят мыться, из обезьян только японские греются в горячих купальнях гейзеров. А человек — голый, лысый, беззащитный — спасается в воде и чувствует симатию к морскому зверю дельфину.

Вода обняла тело с нежностью и бескорыстием плаценты. Марго молчаливо уставилась на флуктуирующую в воздухе водяную струю и старалась испытать это наслаждение в мельчайших подробностях. Она все лежала и лежала в воде, и минуты увеличились до размера дней. Радужная жизнь пены размножалась перед глазами в геометрической прогрессии, и в каждом пузырьке вверх ногами отражалась маленькая даунообразная Марго. Она дебильно улыбалась и подступала бесчисленным воинством к подбородку большой Марго. Пузырьки вспухали и лопались, но на их месте вырастали новые грозди. Должно быть, так живут бактерии. Должно быть вся их жизнь, которая кажется им долгой и содержательной, всего лишь пузырек пены.

— Плохая, — сказала Марго вслух и по-русски. — Плохая. Ужасная.

Русский звучал строго, нахмуренно. Словно исподлобный взгляд угрюмого отца.

Стыдно, думала про себя Марго, очень стыдно. И ни в коем случае нельзя так себя вести. Нельзя, но почему-то все время получается. Очень стыдно. А почему?

Это человек благоговейно немеет перед словом «стыд». Это слово превращает человека в мокрицу, улитку без панциря, в ничтожный высморкыш социума. А робот? Робот может не краснеть и не заворачивать глаза внутрь глазниц. Он может подумать над словом стыд отстраненно, как ученый. Как господь Бог. Как компьютерная программа. …кто-то из Лафонтена или Толстого говорил, что стыд — это гнев направленный внутрь себя… Чушь! Стыд — это вой общественного мнения, который звучит в тебе. Это твой беззащитный анус. Это твои трусы с первыми месячными. Это гениколог, который орет и копается в твоем беззащитном теле. Это твоя незащищенность перед насилием. Это — признание тобой твоей второсортности. Стыд — это внутренний позор слабака. Внутривенный. Сильные не стыдятся. В крайнем случае, они раскаиваются в содеянном и исправляют ошибки…