Тайные знаки - Сашнева Александра (2003)

Расправив газету на столе, Марго нашла материал Лео, уселась на стул и, положив ногу на ногу, взяла чашечку с кофе и булку и, откусывая кусочки пышного слоеного теста, принялась читать.

«… электронную почту… письмо… ужасных убийств… в Париже и пригородах… они совершались либо безумцем, либо маньяком, либо… подлинность этого материала никак не может быть подтверждена, но все-таки… вынести его на суд читателя.» «… инквизиция ослабила свои усилия… ведьмовства и сговора с дьяволом особенно… в святом писании, число лже-пророков станет немыслимо велико, но все они будут представлять Сатану… видение святого Архангела Михаила, и он вложил в мои руки карающий меч и открыл страницу книги… я проснулся… часто хожу по набережной букинистов… остановился прикурить и… на лотке увидел эту книгу… ведьма не боится ни грабителя, ни насильника, потому что в ее власти не только заговорить его и околдовать, но и причинить зло, и поэтому его христианская душа… опасности… Но неправы те, кто подумал бы, что моя цель — кара. Нет! Мною ведет благочестие и сострадание… Велик грех этих созданий, но есть способ очистить их душу от греха — разлучив ее с греховным телом. Над головой их — знамение… А в глазах — дьявольский огонь… обязательно, чтобы она поцеловала распятие… Тогда ее душа предстанет перед Господом нашим Иисусом чистой, ибо милостив господь наш Иисус, аминь.»

Кофе закончилось. Закончился и круассан.

Марго отбросила газету.

— Эх! Не видать мне двадцати процентов…

Она разочарованно встала, стряхнула со штанов крошки круассана и, сунув кружку в моечный шкаф, поплелась в свою комнату.

Надо работать.

Муся, прописанная прежде пастозными мазками, уже подсохла — ровно настолько, чтобы бледное, отливающее в голубизну и зелень тело можно было оживить лессировками. Масло, немножко лака, разбавитель (а то сохнуть будет тысячу лет). Золотисто-желтая охра, кармин. Маленькими капельками. Очень уж красивые краски, жалко, если скоро кончатся. А теперь осторожно, чтобы не повело нижний прихватившийся слой, положить лессировки.

А может, им и не нужны шедевры? Может, им нужны просто добротные ремесленные работы для пятна. В спальню, на кухню, в гостинную. Под мебель.

Может.

Но она, ныне Марго Танк, а в прошлом Лиза Кошкина, не может гнать халтуру. Жизнь коротка. Глупо тратить ее на дерьмо.

Лицо Муси приобрело то золотое свечение низкого закатного солнца, словно свет рождался в глубине холста, а не падал на него из окна. Словно там, в глубине нарисованного мира был свой естественный самодостаточный свет. Чуть-чуть розового на губы. Совсем чуть-чуть, чтобы был только намек.

Красиво.

Марго опять была там, вместе с Мусей на пляже. И они были счастливы. Где-то недалеко бродил Роня, разыскивая свои бесконечные стеклянные шарики. Почему же эти шарики так любили его? Может от того, что душа Рони была так же прозрачна и спокойна, как эти шарики? И, чувствуя ее, шарики показывали себя, поблескивая лучами солнца. А Кошу любили ключи. Какое-то бесконечное количество ключей. Как те квартиры и комнаты, которые ей пришлось перебрать. Но все эти ключи были от чужих домов или от старых негодных замков. Наверное, вещи и события чувствуют людей. И они льнут к чему-то подобному. Может быть, для того, чтобы привлечь благоприятные события, надо только душу свою сделать радостной и приветливой?

Складки Мусиной одежды чуть опоздали во времени от Мусиного тела; ветер, всколыхнувший дерево был уже из другого дня; тени от от закатного солнца были куда длиннее, чем полагалось им по положению светила, и в какое бы место картины не направить взгляд — в ней не было выраженного центра композиции, а все-таки взгляд неизменно возвращался в одну и ту же точку, где не было ничего, но именно от этого места, никак не возможно было отвлечься. И взгляд в этом месте проваливался в воронку Пустоты. И там в Пустоте брездило нечто, что не имело названия.