Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Что тут творится?! – ахнула очнувшаяся медсестра. – За что вы его? Навестил друга, называется!

– В следующий раз не пускайте его, – велел Александр, отбрасывая одеяло и вставая.

– Немедленно ложитесь! Мне приказано ни при каких обстоятельствах не выпускать вас из постели! Скорее бы Инна вернулась. Я никогда не работала раньше в реанимации. Ну почему всякие безобразия случаются именно в мою смену?!

Суматоха продолжалась добрых полчаса. Истекающего кровью, потерявшего сознание Дмитрия унесли, и санитар вытер пол, жалуясь, что у него и без того много работы и где это видано, чтобы раненые калечили здоровых людей…

– Вы считаете его здоровым человеком? Не видели, как он хромает? – удивился Александр. – А его разукрашенное лицо? Поспрашивайте людей. Его не в первый раз били и, уверяю вас, не в последний.

Но в душе он знал, что, если бы не вмешательство санитара, он убил бы Дмитрия голыми руками.

Александр заснул… проснулся… оглядел палату.

За окном сгущались сумерки. Инна сидела на своем посту у двери, болтая с тремя штатскими. Александр оглядел каждого и подумал, что времени у него совсем мало.

Неподвижный и одинокий, он продолжал держать ранец на коленях, сунув обе руки внутрь, перебирая материю белого платья с красными розами. Он наконец получил ответ на свой вопрос.

Какой ценой платят за любовь Татьяны.

Вечером пришел полковник Степанов. Глаза казались черными провалами на осунувшемся сером лице.

– Александр, – произнес он, тяжело опустившись на стул, – не знаю, как и сказать тебе. Мне не следовало приходить. Я здесь не как твой командир, но как человек, который…

Александр не дал ему договорить.

– Товарищ полковник, – прошептал он, – ваш приход – бальзам на мою измученную душу. Вы и не представляете, что это значит для меня. Я знаю, почему вы здесь.

– Знаете?

– Да.

– Так это правда? Меня сегодня вызывал генерал Говоров и сказал, что Мехлис… – он словно выплюнул это слово, – …сообщил, будто у него есть информация о том, что несколько лет назад ты сбежал из тюрьмы, куда был посажен как иностранный шпион. Американец!

Степанов рассмеялся.

– Как такое может быть? Я сказал, что это чушь соба…

– Товарищ полковник, я честно и с гордостью служил в Красной армии почти шесть лет.

– И был настоящим солдатом, примерным бойцом. Я и это им сказал. Уверял, что это не может быть правдой. Но как ты знаешь… обвинение уже брошено. Помнишь Мерецкова, командующего Волховским фронтом? Девять месяцев назад он сидел в НКВД, ожидая расстрела.

– Я знаю о Мерецкове. Сколько, по-вашему, у меня времени?

Степанов помолчал.

– Ночью за тобой придут, – выговорил он наконец. – Знаешь, как они обычно действуют?..

– К несчастью, слишком хорошо знаю, – отозвался Александр, не глядя на Степанова. – Без шума и суеты. Тайком и втихомолку. Не знаю, есть ли в Морозове отделение НКВД.

– Самое примитивное, но есть. Как повсюду. Но ты – птица высокого полета. Тебя повезут через озеро в Волхов, – прошептал полковник.

Через озеро.

– Спасибо, товарищ полковник, – кивнул Александр с вымученной улыбкой. – Обещаете, что сначала меня произведут в подполковники?

Степанов тихо охнул.

– Из всех моих людей я больше всего надеялся на тебя, майор.

– И напрасно. У меня было меньше всего шансов. Но сделайте мне одолжение, если вас начнут допрашивать насчет меня… – он мучительно пытался найти подходящие слова, – помните, что есть битвы, проигранные с самого начала.

– Да, майор.

– И поэтому не тратьте ни минуты, защищая мою честь и достоинство. Отрешитесь от всего и отступайте, – посоветовал Александр, опуская глаза. – И не забудьте захватить с собой оружие.

Степанов встал.

Все недоговоренное оставалось между ними. Но Александр не мог думать ни о себе, ни о Степанове. Самое главное – выяснить это недоговоренное.