Дитя огня - Юлия Крён (2012)

– Харальд привез из Дании двадцать тысяч воинов, мы сможем собрать приблизительно столько же. Теперь мы должны придумать, как объединить наши войска, не вызвав подозрений у Людовика. Нам нужно передать Харальду тайное послание, и тут в игру вступаешь ты.

– Я? Но чем я могу помочь?! – удивленно воскликнул Арвид.

– Ты мог бы стать посланником.

Арвид подумал о Йохане.

– В твоем распоряжении есть много воинов, более сильных и храбрых, чем я!

– Может быть. Но поскольку они воины, они бросаются в глаза. А вот монах может передвигаться по стране, не привлекая внимания людей Торты.

– Я не монах!

– Но ты знаешь, как он должен себя вести!

– Одна лишь ряса меня не защитит. Воины Рудольфа Торты напали и на Жюмьежский монастырь.

– Позорный поступок, не правда ли? Неужели ты не хочешь за это отомстить?

Арвид покачал головой. Перед каким нелепым выбором ставит его судьба! Конечно, новость о попытке Торты разграбить монастырь возмутила Арвида, но аббату он не желал добра. Еще более нелепым Арвиду казалось то, что снова надеть рясу ему нужно именно для того, чтобы передать послание королю-язычнику, который должен помочь спасти Нормандию. Мир сошел с ума.

– Тебе не удалось ее найти, – вдруг сказал Бернард и, повернувшись, посмотрел на Арвида пристальным взглядом.

Лишь теперь Арвид понял, что его собеседник не забыл о Матильде, как казалось на первый взгляд. Наоборот, Бернард обещал помочь в ее поисках в благодарность за то, что Арвид выполнит его просьбу.

– Почему Харальд Синезубый вообще вступается за Нормандию?

– Потому что его отец предпочитает вести торговлю с норманнами, а не с франками. Ты передашь послание?

Значит, датчанам нужны деньги, Бернарду – власть, а ему – что ж, ему нужна Матильда. Арвид сделал вид, будто обдумывает ответ, но на самом деле он готов был закрыть глаза на гораздо большее, чем на свое неодобрение планов Бернарда, ради того чтобы все-таки найти Матильду несмотря ни на что.

Иногда Матильда спрашивала себя, откуда у нее берутся силы. Силы лгать и изображать покорность перед Авуазой, чтобы таким образом усыпить ее бдительность. Силы убежать с Эрин – не ночью, когда вал охранял Аскульф, а утром, после завтрака, когда он уехал на охоту, а все остальные были слишком заняты обдумыванием планов, чтобы заметить ее исчезновение. Силы добраться до побережья через выточенную морем пещеру – свою бывшую тюрьму – и идти дальше на восток, а возле леса попрощаться с Эрин, которая, чтобы ввести Аскульфа в заблуждение, должна была проложить ложный след. И наконец, силы продолжать путь в Нормандию, даже после того как несколько дней назад у нее закончились скудные запасы еды.

Может быть, не Бретань, а именно эти силы были ее настоящим наследством, подаренным родителями. Хотя Матильда убегала от своей матери и никогда не считала ее таковой, все же их с Авуазой объединяло упрямство и твердая воля, позволяющая достичь однажды поставленной цели. У незнакомого отца Матильды тоже была сильная воля, и ее смогло сломить не море, разделяющее его суровую северную родину и вожделенную страну на юге, не жертвы, необходимые для того, чтобы ее завоевать, не поражения, – а лишь смерть.

Но Матильда не умерла, она хотела жить сама и сохранить жизнь своему ребенку.

Руки Рогнвальда, качавшие ее на цветочном лугу, были сильными – такими же, несмотря на истощение, были и ее руки. Девушка собирала хворост, разжигала кремнем огонь, засыпала землей пепел и охотилась на животных – прежде всего на зайцев, которые прыгали по полям, греясь на весеннем солнце, и поймать которых было легче, чем зверей в лесу. Матильда забивала их с несвойственным ей хладнокровием и точно знала: если бы понадобилось совершить такое же насилие над людьми, вставшими у нее на пути, она наносила бы удары с такой же решительностью. Однажды она уже вонзила нож в грудь Мауры, потому что умирать было страшнее, чем убивать.