Наследница царицы Савской - Индия Эдхилл (2004)

«Царь Саул не был моим дедом». Но Соломон понимал, что нет смысла напоминать об этом пророку – тот мог в ответ разразиться еще одной гневной тирадой.

– Нужно освободить дом царя – этот дворец, как его называют, – от идолопоклонства и скверны! Нечистые звери разгуливают по его комнатам, стены смердят грехом и богомерзкими обрядами! Остерегись, царь Соломон! Как бы не ступить тебе на путь, ведущий к гибели!

Соломон в какой-то мере сочувствовал пророку – человеку непоколебимых моральных устоев, суровому и гордому, восстающему против меняющегося мира. «Это все равно что бороться с западным ветром». Но Соломон не мог позволить разрушить то, что он так долго строил.

– Благодарю тебя за предупреждение, Ахия. Я обещаю, что постараюсь поступить правильно.

«Но я не буду запрещать женам искать утешения у их богов».

– Тогда отошли прочь колхидскую чародейку со всей ее нечистью. Откажись от язычества, к которому ты пристрастился. Очисть свой дворец от чужестранцев, а город царя Давида – от скверны. Очисть нашу землю от храмов и рощ, посвященных ложным богам, не говоря уже о богинях. Лишь тогда воля Яхве будет выполнена.

«Если я отошлю всех своих жен и сровняю с землей все иноземные храмы, кто поблагодарит меня? Наши купцы, которые больше не смогут торговать со всем миром? Или земледельцы, которые не смогут продавать свой урожай? Или солдаты и священники?» Ведь империя, которой он правил, держалась на торговле и брачных союзах. И на терпимости.

Ахия никогда бы этого не понял.

– Я слышу тебя, Ахия, и благодарю за заботу о нашем народе, но…

– Но ты не склонишься перед волей Яхве, – тихим, безжизненным голосом закончил пророк.

«Это перед твоей волей я не склонюсь!» Соломон подавил желание высказать ему в лицо неприкрытую правду. Услышанная от царя правда лишь вызвала бы у Ахии новую вспышку гнева. Поэтому Соломон уже в который раз нашел мягкие слова, пытаясь добиться перемирия:

– Я обдумаю твои речи, пророк. И помолюсь о наставлении свыше, как ты сказал.

– И продолжишь предаваться всем своим грехам.

«Что ж, перемирия не вышло», – вздохнул Соломон.

– Я выполню свою клятву, Ахия.

– А я – свою. – В глазах пророка полыхало презрение. – Иди же, иди к своей иноземной невесте, склонись перед очередной чужеземкой. Но помни, что даже царь не стоит выше Закона.

Когда Ахия ушел, Соломон долго еще стоял, глядя на крошечного разбитого идола, лежащего у его ног. Наконец он нагнулся и подобрал черепки. Они были шершавыми на ощупь, словно кошачий язык. Очередная невеста из далекой страны, очередной чужеземный бог.

И царство нуждалось в них. Чтобы все шло гладко, чтобы земли и народы, управляемые из Давидова города, процветали. Осколки божка лежали на ладони царя, почти невесомые. «Такой малости достаточно для счастья моих жен, для прочных торговых связей».

«Мой народ благоденствует. Мои священники окружены почетом. Жены довольны. Чего еще можно требовать от меня?»

Тиганих

Она смотрела на небо сквозь мелкий оконный переплет, ожидая. Наконец ее терпеливая рабыня, державшая в руках две нити, взглянула на них и сказала:

– Пора, госпожа.

Зоркие глаза Лашары никогда не пропускали момента, когда в сгустившемся полумраке белая нить уже не отличалась от черной. И все же Тиганих взглянула сама, желая убедиться, что сумерки действительно превратились в просвет между днем и ночью, а Вечерняя Звезда взошла и ярко засияла над восточными холмами.

Затем она осторожно положила зажженную веточку шалфея к кусочкам благовоний в золотую чашу тонкой работы, стоящую перед деревянным изображением Богини Зари. Огонь охватил благовония, и через несколько мгновений дымок ладана закурился в прохладном воздухе. Почтительно прикрыв глаза, Тиганих сложила руки на груди и поклонилась:

– О Звезда Восходящая, я славлю твое величие. Прими от меня благодарность за свою милость. Не отвергни моего подношения за твою любовь.