Нулевое досье - Уильям Гибсон (2010)

Тут появился Бигенд в ультрамариновом костюме и накинутом на плечи тренчкоте размером с хорошую походную палатку. С ним шли Памела и неприметный мужчина в хлопковой спортивной куртке и мятых слаксах. Мужчина был небрит; через плечо у него висела черная нейлоновая сумка.

– Милгрим. Холлис Генри, – сказал Бигенд.

Мужчина поздоровался и потом почти не открывал рта.

– Каких животных? – спросила она сейчас, чтобы не дать Бигенду вернуться к рассказу.

Милгрим сморгнул.

– Собак, – ответил он быстро, словно его поймали на чем-то стыдном.

– Вы любите собак? – спросила Холлис.

Она была уверена, что человек, применивший СВЧ-пушку, был у Бигенда на жалованье, хотя тот без особых причин не скажет этого прямо.

– Я познакомился с милой собакой в Базеле, в… – (микровыражение тревоги), – в доме друзей.

– Собака ваших друзей?

– Да. – Милгрим напряженно кивнул, отпил глоток кока-колы и, моргая, сказал Бигенду: – Вы могли бы применить искровой генератор. Делается из видеомагнитофона. Они меньше.

– Кто вам сказал? – спросил Бигенд с каким-то новым вниманием.

– Э… сосед по комнате. – Милгрим указательным пальцем тронул стопку белых овальных тарелочек для тапас, словно проверяя, что они ему не мерещатся. – Он такого боялся. Все время говорил, что боится. И злился.

Он виновато взглянул на Холлис.

– Понятно, – ответил Бигенд, хотя Холлис решительно ничего не поняла.

Милгрим достал из кармана сложенную аптечную упаковку, развернул и сосредоточенно наморщил лоб. В упаковке были белые капсулы разного размера. Милгрим аккуратно вытащил три, закинул в рот и запил кока-колой.

– Вы наверняка очень устали, – сказала ему Памела, сидевшая рядом с Холлис. – У вас же сейчас по американскому времени ночь.

– Ничего страшного, – ответил Милгрим, пряча в карман упаковку.

Холлис подумала, что в его чертах есть какая-то странная неопределенность, как у подростка, хотя на вид она дала бы ему тридцать с небольшим. Казалось, он не совсем освоился с собственным лицом и чувствует себя в нем немного стесненно. И не до конца верит, что это именно он сидит в кафе на Фрит-стрит, ест устриц, кальмаров и хамон.

– Олдос отвезет вас в гостиницу, – сказала Памела.

Олдосом, как догадывалась Холлис, звали одного из двух высоких негров, которые провожали их от «Синего муравья», неся на случай дождя зонты-трости с длинными лакированными ручками. Оба остались на улице и стояли молча, на расстоянии в несколько футов друг от друга, глядя на Бигенда через окно.

– Это где? – спросил Милгрим.

– В Ковент-Гардене, – ответила Памела.

– Мне там нравится. – Милгрим сложил салфетку и опустил ее рядом с башней из тарелочек. Посмотрел на Холлис: – Рад был познакомиться. – Кивнул сперва Памеле, затем Бигенду. – Спасибо за обед.

Потом отодвинул стул, нагнулся за сумкой, выпрямился, закинул ее на плечо и вышел.

– Где вы его нашли? – спросила Холлис, наблюдая, как за окном Милгрим разговаривает с высоким негром – надо полагать, Олдосом.

– В Ванкувере, – ответил Бигенд. – Через несколько недель после вашего отъезда.

– И что он делает?

– Переводит. Синхронно и письменно. С русского. В идиомах просто бог.

– Он… здоров? – Холлис не знала, как иначе сформулировать.

– Поправляется, – сказал Бигенд.

– Он переводит для вас?

– Да. Хотя сейчас мы видим, что он может быть полезнее в других областях.

– В каких?

– Он отлично примечает детали, – сказал Бигенд. – Мы начали использовать его по части одежды.

– Как-то он не похож на модника.

– И это, на самом деле, плюс.

– Он заметил ваш костюм?

– Не сказал. – Бигенд глянул на лацкан цвета «Международный синий Кляйна», выкроенный с размахом и широтой свингующих шестидесятых. Затем выразительно посмотрел на Холлис в ее «хаундсовской» куртке. – Что-нибудь выяснили?