Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн (2008)

Какой была бы судьба Шона Линча, если бы в полиции не прочли дневник Джейн Атертон? Ему грозило пожизненное заключение или, полагаю, лет пятнадцать тюрьмы. Спасли его записи Джейн, которые отдала полицейским ее мать Шила. Конечно, публике ничего не сообщили об их существовании. Поэтому и не было никаких протестов и криков в связи с несправедливым тюремным заключением. Полицейские лишь выпустили Шона, и он вернулся домой к матери и повредившемуся в уме брату. Это был не тот человек, которого они искали. Его арест стал причиной разоблачений Айвора и его неудачного самоубийства, и все же Шон ничего не сделал, если не считать насильственного выдворения Джейн из своей квартиры, куда она проникла под фальшивым предлогом.

Он вышел из тюрьмы, где отбывал предварительное заключение, счастливым человеком, купаясь в предвкушении гонорара в сто тысяч фунтов, предложенного ему одним таблоидом за его «поразительно откровенную и поражающую воображение» историю. Если бы физическое состояние Айвора положило конец выплате пенсии Линчам, они бы не слишком огорчились. Однако этого не произошло. Мой шурин продолжал платить им до конца жизни Дермота.

Еще одно занимало мои мысли: нанес ли Айвор себе эту рану, зная, что если не умрет, то окажется в таком же положении, как Дермот Линч? В конце концов, у него была совесть. Он считал себя причиной страданий и плачевного состояния этого бедняги, и единственное, что он мог сделать, – это стать таким же. Айрис сказала, что это чепуха. Это сентиментально, слезливо и совершенно не похоже на ее брата. Во всяком случае, только какой-нибудь средневековый святой мог так себя повести. Возможно, моя жена права, не знаю.

В газетах подняли страшный шум вокруг этого подарка ко дню рождения. Дикий вымысел, удивительно точные предположения и новые разоблачения были полностью продуктом воображения журналистов. Но расследование, на которое всегда намекали, так и не началось; постепенно все утихло, и к моменту выхода Айвора из комы о нем редко упоминали. А когда все же эта информация проскальзывала на страницы газет или в телевизионные передачи, она служила лишь одним из примеров аморальности продажных политиков. В этом случае моего шурина называли «дискредитированным членом парламента Айвором Тэшемом». И я все время вспоминаю его слова, что именно этого он страшился. Сомневаюсь, что Айвор читал эти статьи. Многие годы до того он ежедневно изучал газеты, а теперь перестал даже просматривать заголовки. То, чего не видит глаз, не печалит сердце.

Но откуда Дэвид Менхеллион узнал, что именно Айвор был любовником Хиби? Мы этого так и не узнали. Однако, хотя дневник и не сообщил нам об этом, на первых его страницах имелся намек. Примерно через пять лет после всех этих событий я случайно наткнулся на рецензию на одну из старых вечерних телевизионных программ. Менхеллион, ставший обозревателем «солидной» газеты «Санди», был приглашен в качестве гостя, и в написанной им статье он упомянул о своей слабости к костюмным многосерийным драмам. Уютные семейные сериалы входили в моду, поэтому не было ничего необычного в том, что обозреватель говорил о своей жене и ее любви к документальным драмам. Необычным было данное ей при рождении имя, очень необычным – и тогда, и сейчас. Джейн писала о Грании как об одной из подруг Хиби, пытавшейся помочь Джерри Ферналу. И мне кажется, что я прав, предположив, что речь идет об одной и той же женщине. Безусловно, когда Джейн Атертон познакомилась с Гранией, та еще не была замужем, но очень скоро стала встречаться с Менхеллионом, и именно она с удовольствием рассказала о своей погибшей подруге и ее высокопоставленном любовнике.